Моя по умолчанию

Девица скидывает шубку. Мне ничего не остается, кроме как за ней поухаживать. Отлучаюсь на секунду в гардероб, а когда возвращаюсь, застаю премилую картину. Мой отец и, наконец, явившаяся Даная обнимаются.

– Ну, Жорка, ну, гад! Я дедом, значит, стану, а он молчит! И на свадьбу не позвал.

– Со свадьбой очень спонтанно все вышло, – лепечет Даная. – Гал, да ты чего встала? Заходи. Нюта… Нюта – моя помощница. А Галина – подруга и директор Фонда. Ничего, что мы вот так нагрянули?

– Спасибо, что ты вообще пришла.

– А что, могла и не прийти? – хохочет отец.

– Моя жена – очень занятая и крайне самостоятельная женщина. Мне даже к свадьбе ее пришлось принуждать шантажом, – докладываю зачем-то отцу. Хотя нет, не так. Я ж на самом деле это ей говорю. И в упрек.

– Святослав? – на шум из гостиной выходит дед.

– Привет, отец. Познакомься. Это – Анечка.

Будто специально, желая что-то доказать деду своим вызывающим поведением, отец выставляет перед собой девицу.

– Я Наташа.

– А, ну, да. Склероз, знаешь ли.

Дед и бровью не ведет. Видно, таким его уже не удивить. Анечку-Наташу приветствует поклоном.

– Дед? Вот так номер, – к толпе в коридоре присоединяется и Егор.

– Гор! Ну, ничего себе, как ты вымахал...

Еще бы. В последний раз мой папаша видел внука, когда год назад явился за дивидендами.

– Ну, что мы здесь встали? Проходите к столу.

– Я сейчас. Только переоденусь, – шепчет мне на ухо Даная, вызывая в моей голове ставшие уже такими привычными картинки. Вот она подходит к шкафу, на ходу стаскивает с себя свитер, лифчик, колготки, от которых у нее все чешется. И блаженно стонет, растирая грудь, которая с каждым днем становится все тяжелее и чувствительнее. Какие-то совершенно обыденные мелочи. А мне вон, как в память въелись. Я их жду… Жду, когда можно будет поболтать с ней, пока она принимает ванну. Или втереть крем от растяжек. Или встать пораньше, чтобы побриться, стоя с ней у одного зеркала, пока она умывается или наносит крем. Какой дурак придумал, что самый кайф в отношениях – конфетно-букетный период? Нет ничего лучше вот такой близости. Ничего… лучше… нет.

Провожаю гостей за стол. Возникает некоторая суета, потому что на такое количество приглашенных мы не рассчитывали. Но вот уже все готово. Стулья снесены со всего дома, вынуты и перетерты бокалы с тарелками, а хозяйки все нет.

Иду в спальню. Не сразу замечаю ее хрупкую фигуру на кровати. Подхожу ближе, внимательно вглядываясь в ее лицо. Как же она умаялась, если уснула вот так? Не высунув до конца руку из рукава. Отключившись в момент переодевания и неудобно завалившись на бок.

И главное, непонятно ведь, зачем так себя изматывать? Кому это нужно? Подумала бы хоть о ребенке, если себя не жаль. Осторожно стаскиваю с нее блузку. Укладываю поудобнее ноги. Вот и встретили Новый год…

Улыбаюсь. Прикрываю ее пледом и выхожу из комнаты. А в гостиной набирает обороты веселье. В дедморозовском мешке у отца какие-то подарки, которыми тот щедро осыпает всех домашних. Даже растерявшуюся Галину.

– Даная уснула, – поясняю я. – Давайте начинать без нее. Пусть отдохнет. Разбужу к бою курантов.

– Ой, неудобно как. Я тогда, наверное, домой, – тушуется Галка.

– Вот еще! Не придумывай. Ну, что сидим? Наливайте за старый год.

Наливаем, чокаемся. Звучат тосты. А ведь это, вполне вероятно, первый Новый год, который мы встречаем с отцом. Удивительное дело. Чудесатое. Сидит, вон, и в ус не дует, строит глазки женщинам – неисправимый, балагурит, рассказывает небылицы из своих плаваний (на пенсии отец активно увлекся яхтингом). Егор слушает его, открыв рот. Анюта, то бишь Наташа, явно скучает. А еще ревнует к Галке, которая своим иммунитетом к его обаянию пробудила в отце не абы какой интерес. Чертов ловелас привык быть в центре внимания, а тут обломилось. Похоже, Галина раскусила моего блудливого папашу с первых минут. Готов ей зааплодировать.

– И все же, Жор, как такой бирюк, как ты, женил на себе такую женщину? Я, кстати, как-то попал на один ее спектакль – это что-то невероятное. Дело было то ли в Дрездене, то ли в Вене.

– Уступил ей участок земли.

– Чего?

– Ее благотворительному Фонду нужен был участок земли. Я его уступил в обмен на согласие выйти за меня замуж. Мы даже прописали этот пункт в брачном контракте, – кривлю губы в улыбке. Эпатаж и провокация отца – штука заразная.

– Нет, я его серьёзно спрашиваю, а он все шутки шутит! – фыркает тот, ни на грамм мне не поверив. Впрочем, на это и был расчет. Иначе бы я не стал озвучивать правду.

– У тебя есть другие идеи?

– Конечно, – отец выдерживает театральную паузу. – Ты сделал Данае ребенка! – хохочет, страшно довольный собой. – А вот и она!

Оборачиваюсь.

– Извините за опоздание. Надеюсь, я не пропустила все веселье.

– Нет-нет. Мы как раз обсуждали, как Жорка уговаривал тебя за него выйти.

– О, поверьте, он может быть очень убедительным, – Даная подплывает ко мне и, будто чувствуя, как мне это сейчас нужно, проводит по волосам пальцами и ласково целует в макушку.