Моя плоть сладка

Отель походил на все остальное в городе. Портье был так же стар, как и шофер такси, но он красил свои волосы в черный, как вороново крыло, цвет и носил элегантный черный костюм, прекрасно на нем сидевший и делавший его фигуру более представительной. У него был вид старого актера или персонажа водевиля.

– Комнату с ванной, сэр?

Коннорс записался под своим настоящим именем. Адвокат, к которому они с Шадом ходили, настаивал на этом. В поведении Коннорса не должно быть ничего такого, что давало бы повод заподозрить его в желании скрыться от закона. Старик положил бланк в ящик, потом снова достал и с любопытством посмотрел на него. В его старых глазах зажегся неподдельный интерес.

– Вы, случайно, не тот Эд Коннорс, который пишет детективные романы?

Коннорс признался, что это действительно он, и старик с чувством пожал ему руку.

– Я просто восхищен и очень горд. Детективные романы – моя любимая литература, а вы – мой любимый автор.

И он стал перечислять названия его книг, о которых сам Коннорс давно забыл. Конечно, старого портье очень интересовало, что привело Коннорса в их город, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить об этом. Он нажал кнопку звонка, и в коридоре показалось другое издание такого же портье, только более молодое. Видя изумление Коннорса, старик рассмеялся.

– Блу-Монд не похож на другие окрестные города, которые вы знаете, не так ли, мистер Коннорс?

– Да, – признался Коннорс, – совсем не похож. Почему это?

Старик рассказал и об этом, доставив себе удовольствие.

– Это началось двадцать лет назад, мистер Коннорс, когда здесь зимовал цирк братьев Хайс. Климат здесь хороший, вокруг немало дичи и рыбы. Поэтому многие из дрессировщиков зверей купили здесь дома, чтобы проводить тут зиму. Потом наступил великий кризис тридцатого года. Цирк пришлось закрыть, и мы были не в состоянии предотвратить это или поменять место работы. Во время кризиса к нам прибились работники других цирков и просто безработные. По крайней мере, в Блу-Монд всегда находилась еда, да и какая-нибудь работа: копать землю, работать на конюшнях и тому подобное. Кризис заканчивался и некоторые приезжие отправились в другие места, но многие остались и стали считать Блу-Монд своим. Эти купили дома, вложили деньги в благоустройство города, да так удачно, что три четверти сегодняшних коммерсантов и жителей Блу-Монда уже забыли, что когда-то считались пришельцами. – Портье рассмеялся. – А так как большинство из нас никогда не любили провинциальных городишек, мы, осев здесь, решили сделать из Блу-Монда большой город в миниатюре.

– Да, я обратил на это внимание, – сказал Коннорс. – А этот отель принадлежит вам?

Старик одернул пиджак.

– Нет. Я из той породы, которая никогда не думает о собственной выгоде. Это просто констатация факта, и я ни о чем не жалею. – Он мысленно пробежал прожитые годы, и его выцветшие глаза вспыхнули. – Я прожил чертовски хорошие годы!

Номер Эда был на втором этаже. Он дал слуге, сопровождавшему его, на чай и начал листать телефонный справочник. Там числился только Хайс, но у него оказалось два номера – служебный и домашний. Коннорс позвонил домой, и ему ответил женский голос.

– Алло! Квартира Хайса? Это Элеана?

В ответ послышался смех.

– Нет, это Селеста, ее мать. А кто это?

Коннорс размышлял, стоит ли называть себя, но потом решил все-таки представиться.

– Меня зовут Эд Коннорс.

– А-а-а! – вежливо, но равнодушно протянула мать Элеаны.

По всей вероятности, Элеана не рассказывала ей о нем.

– Можно пригласить на пару слов Элеану?

– Весьма сожалею, мистер Коннорс, но Элеаны нет дома. Она вместе с Алланом отправилась на машине прогуляться. Может, ей передать что-нибудь?

Коннорс почувствовал, как у него сжалось сердце. Он обещал себе, что не увлечется снова Элеаной, но Эд совсем забыл о Лаутенбахе. Ему не хотелось причинять Элеане неприятности. Эд был слишком горд, чтобы унизиться перед женщиной. Но он не собирался молчать, раз его решили выдать мексиканским властям только из-за того, чтобы спасти репутацию Элеаны-девственницы, которая потеряла эту девственность, по собственному ее признанию, еще в колледже.

– Нет, честно говоря, у меня нет к ней особых дел.

– Тогда, может, передать ей, чтобы она позвонила вам по возвращении.

– Да, пожалуйста. Это очень любезно с вашей стороны, миссис Хайс.

– А куда вам позвонить?

Эд ответил, что остановился в отеле, и дал номер своего телефона. Селеста пообещала сообщить все Элеане, как только та вернется домой, и положила трубку.

Эд достал из чемодана бутылку виски, немного выпил, а затем два часа ждал звонка Элеаны. Комната выходила на запад, и заходящее солнце светило в окно. Смотреть из окна было не на что – жаркий воздух над лестничной площадкой, высокий деревянный забор и двор конюшни, превращенный в гараж. Эд снял пиджак, потом рубашку. Солнце опустилось совсем низко, и начало темнеть. Механики убрали свои инструменты в гараж и закрыли ворота. За окнами еще больше потемнело, стало еще душней, около забора появились две кошки. Это напомнило Коннорсу Гвадалахару.