Моя плохая девочка

«Несколько дней назад из мест лишения свободы вышел Александр Райнер Хартманн. Напомним, мужчина обвинялся по статьям…» — гласил заголовок на первой странице, а под ним фотография, заставившая моё сердце биться в несколько раз быстрее. Слегка заросший, худой, но при этом такой же властный, как и раньше, Райнер садился в машину, смотря в камеру таким устрашающим взглядом, что, думаю, не каждый человек захочет однажды увидеть этот взгляд вживую».

— Это ты сделала? — обвиняюще спрашивает будущий муж, тыча пальцем в газету, разрывая страницу в тот месте, куда он гневно указывал.

— Что именно? — уточняю, откусывая вафлю с непонятно откуда взявшимся спокойствием и умиротворением. — Напечатала эту газету? Написала статью? Сфотографировала его? Нет, это не я.

— Сделала так, чтобы его освободили, — раздражённо подсказывает парень, негодующе посмотрев на меня.

— Я не адвокат, Дилан, — напоминаю парню и указываю в мужчину, что находится на фотографии рядом с Райнером. — А если ты внимательно читал, то это сделал знаменитый адвокат, а не я. Не я защищала его интересы на очередном заседании, добившись его освобождения в зале суда.

Но именно я подделала многие доказательства его невиновности, включая то, что вернула лицензию в базу, и теперь ежедневно слежу за тем, чтобы она не исчезла оттуда. К слову, лицензию мне прислали на почту с пометкой «Умной детке».

Мне потребовалась неделя на то, чтобы всё сделать, и ещё неделя, чтобы Райнера освободили. И всё же у меня получилось вытащить мужчину из тюрьмы, где ему угрожала опасность. И, надеюсь, только уже за это он меня не тронет и оставит в покое.

— То есть ты знала, что он освободился, и мне ничего не сказала?! — цепляется за мои слова Дилан, хоть я и процитировала ему то, что прочитала только что в газете, быстро пробежав по статье глазами.

— Ди, ты в порядке? Мы с тобой неделю провели у моего дедушки и бабушки без связи, — напоминаю ему, от возмущения даже отложив перекус в сторону. — Вернулись только сегодня, и ты спрашиваешь, знала ли я, что его освободили… — взгляд на газету. —…позавчера?

— Ты с ним виделась уже? — задаёт нелепый вопрос.

— Да, Дилан! — громче нужного восклицаю. — Между тем, как я сходила в туалет и вошла на кухню! Мини-встреча по душам!

— Прекрати! — кричит мой чересчур нервный будущий муж, словно испугавшись непонятно чего.

— Это ты прекрати! Я не понимаю твоей ревности! — в тон ему проговариваю на высоких тонах. — Даже если я и причастна к тому, что его освободили, то какое это имеет значение? Мы в конце недели улетаем в другую страну, где и будем жить! Мы сваливаем из этой страны! Ты, я и наш малыш! А он останется здесь, потому что у него подписка о невыезде, как и у всех бывших заключённых, в течение месяца.

— А он обязательно потащится за нами! — не унимается Дилан.

— В последнее время ты напоминаешь мне беременную истеричку, Ди, — выдыхаю и делаю глоток чая со сгущёнкой, пытаясь успокоиться и вновь достичь того спокойствия, что было во мне несколько минут назад. — Расслабься.

— А ты в последнее время напоминаешь мне не мою Мэл, с которой я дружил и знаю всю жизнь. Ты изменилась после общения с ним.

— Повзрослела, — отвечаю, пожав плечами, делая ещё один глоток отныне моего любимого напитка.

— Ты не подпускаешь меня к себе.

— Врач запретил мне интимную близость, — напоминаю ему, раздражаясь от его упрёков.

— Ты даже целовать себя не даёшь! Я устал быть мебелью в этом доме!

— Чего ты хочешь от меня сейчас, Дилан? — тихо спрашиваю его на последних каплях спокойствия. — Хочешь, возьмём сейчас билеты и куда-нибудь улетим? Хочешь? Или вернёмся к бабушке и дедушке?

— Чтобы он вновь поселился в том доме, и вы продолжили те встречи?

— Дилан, ты меня уже достал! — не выдерживаю и начинаю орать, бросив кружку с недопитым чаем. — Клянусь богом, я пыталась это терпеть, но это уже выше моих сил! Почему ты не можешь просто мне довериться? Почему ты не можешь понять, что я с тобой?! С отцом своего ребёнка, — подхожу к нему, чтобы обнять его и даже поцеловать, но он меня отталкивает.

— То есть если бы ребёнок был не моим, то ты бы ушла к Райнеру? — предполагает Дилан.

— Господи!

— Мне тоже это надоело! — кричит Дилан. — Знаешь, я поеду к родителям, и, думаю, нам нужен перерыв! Всего на одну ночь, а потом мы сядем и спокойно поговорим.

— Хорошо, — соглашаюсь, но он меня уже не слышит, потому что сразу ушёл после своих слов.

Устало смотрю ему вслед, не понимая, откуда берутся его вечная ревность и мысли о том, что я уйду к Райнеру, зная, что ношу ребёнка Дилана. Да, я помогла Хартманну выйти из тюрьмы, но не для того, чтобы воссоединиться с ним, а потому что ему нужна была моя помощь, иначе бы его убили.