Моя первая любовь

Свита Славки мгновенно стала редеть: они уходили по одному, молча, понимая, что лучше не присутствовать при наказании, которое больше потянет на расправу. Никто ничего не видел, никто ничего не знает — так лучше. И разве можно мешать ястребу скушать птичку? Сама же напросилась, глупая, куда полезла…

Последним, сунув руки в карманы, ушел Юрка, а мы остались вдвоем. Все так же стояли друг напротив друга, не шевелясь, обмениваясь острыми взглядами. Страх осторожно скользнул под рубашку и потянулся к шее, я почувствовала, как начинают дрожать ноги и холодеют пальцы. Сердце превратилось в тяжелый раскаленный камень и обожгло изнутри. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы я не побежала, но… если жертва срывается с места, то хищник, ведомый инстинктом, устремляется следом.

И я рванула. Однако не вылетела на улицу, где оказалась бы в полной безопасности, а изо всех сил побежала по нашему длиннющему коридору. Подобный маршрут никак не мог привести к спасению. Корпус пустой — все в столовой, в палате дверь не закрывается, впереди тупик в виде окна с цветком на подоконнике. Но я бежала, искренне надеясь на чудо, а за спиной раздавался страшный топот.

Шансы равнялись нулю. За полметра до родной палаты тяжелая рука Славки бетонной плитой рухнула на мое тощее, практически цыплячье, плечо. Ноги подкосились, и, потеряв равновесие, я упала, сильно стукнувшись головой о покрытый плиткой пол. В глазах потемнело, и оставалось только надеяться на крепость черепа (вовсе не хотелось, чтобы он раскололся надвое).

Славка продолжал крепко держать меня, он тяжело дышал и, похоже, не знал, что делать. Инстинкт хищника выполнил свою функцию — ястреб догнал птичку, и, по сюжету, надо бы открутить ей башку, но…

— Больно ударилась? — прохрипел он, явно злясь.

— А тебе какое дело! — Я попыталась вскочить, но голова закружилась, из глаз брызнули слезы обиды, отчаяния и боли. Несправедливость душила, падение казалось бесконечно унизительным. — Убирайся, — четко произнесла я, резко откинула руку Славки, медленно поднялась и, держась за стену, побрела к своей палате. Зашла, легла на кровать и уставилась в потолок, ненавидя врага до глубины души. Я больше не боялась, в таком положении меня вряд ли можно было отдубасить.

Но я рано расслабилась, через минуту в палате появился мрачный Славка. Молча приблизившись, он наклонился и уперся руками в подушку как раз рядом с моими ушами. Показалось, будто надо мной нависла глыба, которая вот-вот рухнет и непременно раздавит. Его прожигающие насквозь глаза были так близко, что перехватило дыхание и во рту пересохло.

— Извини, — сказал он и обдал меня ледяным взглядом.

— Ни за что, — прошептала я, не задумываясь о том, что местный «атаман» вряд ли просит прощения каждый день…

— Я сказал — извини, — произнес он настойчивее и громче.

— Ни за что, — повторила я, уже улавливая знакомую дрожь страха под ребрами.

Славка наклонился еще ниже, так, что его дыхание обдало лицо.

— Значит, не простишь? — грозно спросил он.

«Сейчас он меня точно прибьет», — пронеслась огненная мысль, и одинокая слеза покатилась по щеке на подушку. О, как я возненавидела эту слезу!

— Нет, — ответила моя железобетонная упертость.

Славка прищурился, выпрямился и вышел из палаты, громко хлопнув дверью.

Я осталась жива.

Чудеса случаются…

Минут двадцать я лежала не шевелясь, вспоминая партию в теннис, мечтая как можно скорее вернуться в Москву, вытирая редкие слезы, хорошенько себя жалея. Я представляла, как становлюсь великаном и побеждаю врага одной левой, как все мальчишки из свиты Славки смотрят на меня уважительно, как…

— Ты здесь?! Где болит?! Ну ты даешь! Где болит, говорю?! — В палату влетела раскрасневшаяся от бега Ленка и принялась меня ощупывать, точно в ходе недавней битвы я могла потерять пару конечностей. — Меня нашел Славка и сказал, что ты чуть ли не при смерти! Говорит: дуй к ней и помоги! Это он тебя? Где больно, чего молчишь? Ну дурак, ну дурак…

От заботы Ленки мне сразу стало тепло и уютно, даже захотелось улыбнуться. Я перестала чувствовать себя одинокой и брошенной, вот еще бы она не трясла меня так сильно, и было бы совсем хорошо.

— Я только головой ударилась.

— Болит?

— Ага.

— Покажи.

— Вот. — Повернув голову, я продемонстрировала место ушиба.

— Шишка обеспечена. И синяк тоже. Я сейчас полотенце холодной водой намочу, положим на лоб, и будешь как новенькая.

— Тащи, — согласилась я, не желая валяться в кровати весь вечер.

Оказав первую медицинскую помощь, Ленка уселась рядом и опустила руки на колени, на ее лице отражались волнение и растерянность. Она никак не могла успокоиться и постоянно хмурилась.

— Как он мог, не понимаю… Славка тебя прям ударил?

— Нет. Я упала и сама…

— Ты его выгораживаешь? Хотя… Я не верю… И ничего не понимаю! Да расскажи же честно по порядку.

Я не собиралась скрывать от Ленки правду, но в душе проснулось и заерзало желание узнать, как объяснил произошедшее Славка: почему, по его словам, мне плохо и нужно срочно бежать и спасать. «Странно… зачем он пошел ее искать, не умерла бы я тут уж точно…»

— А что он сказал?