Со следующей я познакомился в супермаркете, она мне ногу отдавила, якобы случайно. Потом долго извинялась и якобы случайно встретилась со мной в мясном отделе. Ухоженная блондинка, на вид лет тридцать пять ей. Аппетитные формы, понимаете? Так и хотелось ее раздеть и в ляжку зубами до крови вцепиться.
Первой любовью и не пахло.
И вообще о любви речи быть не могло.
Она без прелюдий, между бараньей ногой и колбасой, возьми да и ляпни:
— Так тепла не хватает в последнее время… мужского тепла…
И подмигнула мне пошло. Наташа, одним словом. Мы обменялись телефонами, я позвонил ей вечером и уже через полчаса стоял у нее в парадном на Троещине, в руках держал вино и торт.
Вы справедливо заметите: такое только в мыльных сериалах бывает, либо же в порнографии отечественного производства. Но жизнь порой преподносит такие сюрпризы, что закачаешься.
До вина с тортом так и не дошло.
Сразу в кровать. Там меня ждало неприятное открытие. Пещерой оказалась она. Огромной такой заросшей пещерой. Старался я… старался около часа.
А Наташа шепчет:
— Что-то я тебя не чувствую, милый… ох, милый…
О, конечно, ты не чувствуешь. О, сколько путников случайных захаживало в тебя и разжигало огонь из нехитрого хвороста, пытаясь согреться безлунной тоскливой ночью!
На этом я решил поставить точку.
Не жирную.
Иногда я звонил Лене и справлялся о том, не хочет ли она попробовать заново. Начать все с чистого листа. Она уклончиво отвечала, и все сводилось к тому, что это не лучшая идея. Мы беседовали, как старые добрые друзья, я приглашал ее в гости или просто прогуляться. Но она отказывалась.
Господи, подумалось мне. Возможно, она и была моей первой любовью?!
Как я мог упустить ее? Дурак. Слабохарактерная тряпка из школьной столовой. Ну и что, что у нее родители — артисты погорелого театра? Мужчина — сильный, он должен все трудности преодолеть.
Вон раньше ради любви рыцари войны затевали, и дракону голову рубили, и с ума сходили!
Лишь бы не стать сумасшедшим, только бы не стать бродяжкой, напоминал я себе и брился ежедневно.
Тогда я собрал совет. Однако ни восточный мудрец, ни американский предприниматель, ни священник ответа не знали. Они пожимали плечами и говорили: «Жизнь-то твоя. Главное, веди себя достойно».
Однажды я позвонил Лене и напрямую спросил:
— У тебя кто-нибудь есть?
— Нет, — отвечает.
— Точно? — спрашиваю. — Как-то неуверенно звучит… Расскажи, пожалуйста, неужели ты уже успела сойтись с кем-то?
— Ну, хорошо, — ответила Лена. — Его зовут Пашка…
— Почему ты мне не рассказывала? — спрашиваю.
— Не хотела тебя огорчать… сердить…
— Пашка, значит, — пробурчал я и крепко сжал трубку, чтоб не разбить ее о стену.
— Да, он, кстати, поладил с моими родителями… и ему родители нравятся… что для меня не так уж и маловажно, как ты помнишь…
— Хорошо-хорошо, — сказал я, силясь не заорать. — Ответь мне лишь на два вопроса…
— Да? — согласилась она.
— Этот твой Пашка… какое он пиво пьет?
Молчок. Все понятно без слов.
— Этот твой Пашка за киевское «Динамо» болеет?
Молчок. Все ясно.
— А знаешь… судить людей по пиву — это глупость! — сказала Лена.
— Что?! — удивился я. — Может, твой Пашка еще и вегетарианец?!
— Иди ты в задницу, несчастный! — сказала она и кинула трубку.
На Судном дне Господь спросит меня:
— Женщины или пиво? Решай, твой последний шанс, ну!
Ей-же-ей, и пред ликом Бога я с ответом, боюсь, что не найдусь.
Татьяна Тронина
«На книжных полках и без меня много историй про то, как самые разные дядьки и тетьки маются от любовной лихорадки, — рассказывает Татьяна Тронина, автор более тридцати опубликованных книг. — Зачем мне увеличивать этот и без того гигантский холм с „лав стори“? Поэтому не тщеславие, но честолюбие заставляет меня писать о любви романы, которые, надеюсь, больше, чем просто „житейские истории“. С другой стороны, я сознаю, что слишком уж выпендриваться автору нельзя — читатель сочувствует понятному, то есть тому, что может сам испытать в жизни. Смесь обыкновенного и необыкновенного — вот что есть мои романы».
Дуэнья