Моя особенная девочка. Я тебя нашел

— Но отмечали то сегодня, как я понимаю. Девочка отказала, ты решил сам взять? — продолжает гнуть свою линию. — Богатеньким мальчикам все можно, да?

— Слушай, ты! — хочется дать ему в рожу.

Они ржут над моей реакцией. Уроды!

Сжав зубы, смотрю в окно. Хоть понимать, куда везут вообще.

Тормозят возле участка. Меня, как кота, вытаскивают из салона Форда за шкирку и тащат в здание. Оглядываюсь, чтобы найти недоразумение, из-за которого я здесь оказался. Идет следом, беседует с одним из полицейских, нервно дергая за прозрачный слой своей дурацкой юбки и все время стреляя в меня своими глазищами.

— Ну давай, подставь меня еще, — бубня себе под нос, вваливаюсь в участок.

— Вытри сопельки, мажор, — надавив на плечо, меня сажают на стул. Тот самый Дэн кидает на стол мои документы. Из паспорта вылетают права — подарок матери на восемнадцатилетие.

— Позвонить дайте, — требую у них. Ржут.

Один стягивает мою мобилу со стола, крутит ее. Не видел такого никогда? А я предлагал решить все через банкомат!

— Ты зачем к девочке приставал, ушлепок? — начинается допрос.

— А моя разбитая рожа — это, наверное, ее ответная реакция, да? Логика, вашу мать, железная! Не приставал я к ней. Ты ее видел вообще? Ощущение, будто из цирка сбежала. Позвонить дай, говорю!

— На вопросы отвечай, а выводы делать будем мы.

И понеслась. Я еще никогда себя таким идиотом не чувствовал. И девчонки нигде не видно. Хочется в глаза ее посмотреть еще раз. Есть в них совесть или нет? А как натурально она испугалась на парковке? Может ее за такое и прибить там пытались, а я дурак, вписался.

Позвонить так и не дают, но берут номер матери. Ведут за решетку, толкают на жесткую скамейку и закрывают дверь. Класс…

Облокотившись о стену, пялюсь в одну точку. Слышу, как говорят, что друзья мои пришли, но их быстро разогнали. Время идет. Звонить ко мне домой никто не торопится. Даже руки обработать не дали. Костяшки и разбитая губа неприятно саднят, голова болит еще сильнее. Брезгливо поморщившись, ложусь на скамейку и смотрю теперь в потолок, с которого свисает шмоток паутины.

Вода в раковине капает, полицейские тихо переговариваются. Все звуки смешиваются в равномерный, усыпляющий гул и глаза начинают закрываться. Некоторое время сопротивляюсь, но сон все же утягивает меня в непонятное серое марево.

Вздрагиваю от противного скрипа открывающейся решетки.

— Авдеев, на выход, — орет дежурный мент.

— Ну наконец-то, — вздыхаю, лениво поднимаясь с жёсткой скамейки.

Спина задеревенела, башка так и трещит. Сдавив виски пальцами, выхожу из обезьянника. На пошарпанном стуле сидит огромный лысый мужик с руками как у меня ноги. Дуэйн Джонс долбанный! Взгляд его карих глаз направлен строго на меня.

— Ваш, товарищ майор? — интересуется дежурный.

— Мой, — кивает мужик своей лысой башкой.

— Эээ, вы че?! Я его первый раз вижу! — делаю пару шагов назад.

— Максим, мать ждёт тебя в машине, — спокойно сообщает эта горилла.

— А ты кто такой?

— Предлагаю обсудить это в более подходящей обстановке. А заодно ситуацию, в которую ты вляпался.

— Меня не устраи… — замолкаю, глядя, как это чудовище поднимается во весь рост и своей лысиной закрывает свет от лампочки. — Охренеть…

— Выражения выбирай. Поехали, я забрал твои документы, — демонстрирует паспорт в разрисованном вручную кожаном чехле.

Косясь на мужика, обхожу его по дуге и выхожу на свежий воздух. Рассвет уже. Небо серое, фонари гаснут один за другим. От меня воняет бомжами, все тело болит и ни черта не понятно, что происходит.

У обочины стоит серебристый пикап, Фольксваген Амарок, а внутри на пассажирском кутается в большой мужской кардиган мать. Увидев меня недовольно поджимает губы. Боковым зрением замечаю движение. Дергаюсь и слышу свое имя:

— Максим… Максим ведь? — та самая девчонка в балетной пачке отлипает от стены.

— Ты еще здесь? — раздраженно хмыкнув, подхожу к ней.

— Я спасибо сказать хотела, — хлопает длинными ресницами.

Ее нелепый кукольный вид вызывает во мне странные чувства. Пожалеть ее хочется и выпороть одновременно.

— Да ладно, забей, — машу рукой. Не устраивать же разборки с девчонкой.

— Ладно?! — раздается за моей спиной злющий голос матери. — Быстро в машину! — дергает меня за куртку. Стою на месте. — Макс, марш в машину, я сказала! А ты, — мать с пренебрежением смотрит на потрепанную девушку, — Брысь отсюда, шушера! Чтобы я тебя в радиусе пятисот метров даже не чувствовала!

Глава 2

Макс

В салоне чужой тачки воняет чужими сигаретами и тяжелым парфюмом. Мать захлопывает дверь у меня перед носом и смотрит на лысую гориллу уставшим взглядом. Он что-то втирает ей, волосы трогает своими огромными пальцами.

Опускаю стекло.

— Эй, — встречаемся с ним взглядами, — телефон мой верни.

— Скройся! — вместо него ко мне разворачивается мать. — Ты у меня не то, что телефон, ты кроме гречки у меня в ближайший месяц больше ничего не увидишь! Нет. Два месяца!

— Мама, может, хватит? — раздраженно закатываю глаза. — Чего ты трагедию на ровном месте делаешь?