Моя Нирвана

— Нет, Вика была не замужем, — ответила мама, слегка растерявшись. Явно не ожидала такого вопроса.

— А какие-нибудь родственники у нее были? — продолжала допрос Лиза.

— Были, но она с ними не очень ладила.

— То есть, ты была для нее самым близким человеком?

— Да. — Просто ответила мама и сконцентрировалась на дороге, давая падчерице понять, что больше не хочет говорить на эту тему.

Но Лиза не унималась и повернулась ко мне.

— Миша, ты вообще ее не помнишь?

— Вообще, — отрезал и засунул в уши наушники, повернувшись к окну.

Я прокручиваю в голове этот диалог снова и снова, чувствуя, как внутри все холодеет, и отнюдь не от минусовой температуры на улице. А мой жестокий беспощадный мозг подсовывает мне новые воспоминания.

— Все дети как дети в нашей семье, один ты непонятно, в кого пошел, — Лиза качает головой осуждающе. — Как там Кристина? Живая хоть? Или ты уже до могилы ее довел?

— Закрой рот, — цежу. — И даже не произноси имя моей мамы.

Бестия громко смеется.

— Хорошо, я не буду произносить имя твоей мамы. — Она делает акцент на слове «твоей».

— Однажды ты загонишь меня в могилу, — тихо говорю.

— Ты сам себя загоняешь, — так же тихо отвечает. — А папа и Кристина этому способствуют.

— При чем тут мои родители? — удивляюсь ее словам.

Лиза возвращает взгляд ко мне.

— Миша, открой глаза, — шепчет. — Как ты можешь не замечать такую очевидную вещь?

Таких воспоминаний — огромное множество. Ее неосторожные слова, неосторожные взгляды, усмешки… Я разворачиваю свое одеревеневшее от шокирующей догадки тело и направляюсь к двери. До выхода из кладбища я бегу со всех ног.

Пришла Лизина очередь отвечать на мои вопросы. И допрашивать ее я буду строго.

Глава 42. Животный инстинкт

Часы на телефоне показывают час ночи, когда я стою во дворе Лизиного дома и смотрю на ее окна. Свет не горит. Пока я ехал сюда на такси, вспомнил еще с десяток случаев, когда она так или иначе намекала на мое реальное происхождение. Иногда с издевкой, а иногда с печалью. Я же был настолько слеп, что в упор не замечал ее прямых намеков.

И вот сейчас я стою у ее подъезда, испытывая противоречивые чувства. Негативных больше, чем положительных. Я бы даже сказал, что положительных вообще нет. А откуда им быть, если она всегда знала, но молчала? И самое главное, откуда она это знала??? Мое усыновление было тайной, покрытой мраком. С чего вдруг Бестия была посвящена в эту тайну??

Я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться. Мне нужно нормально с ней поговорить. Как с Ильей. Просто задать вопросы и уйти.

И больше никогда ее не видеть.

Эта неожиданная мысль заставляет меня зависнуть на несколько мгновений. Действительно, а зачем мне еще когда-то с ней встречаться? Я теперь точно знаю, что мы с ней не родственники, к тому же в семье Самойловых мне теперь вообще никто не родственник, а значит посещение семейных праздников, где я мог увидеть Лизу, больше не значится в списке моих обязанностей. Ну и жить с родителями, куда она иногда приходит в гости, я тоже больше не буду. Надо заняться поиском квартиры.

Я бы, наверное, все-таки хотел иногда общаться с родителями и я совершенно точно хочу общаться с Ирой и Лешей, но видеться с Лизой у меня просто больше не будет поводов. Да и желания нет.

Я захожу в подъезд с мыслью, что увижу сейчас Лизу последний раз в своей жизни. Когда я наконец-то поднимаюсь на нужный этаж, то в ступоре замираю напротив ее двери. Нет, мой запал не выдохся, но я вдруг подумал, а что если она там не одна. Может, она прямо сейчас занимается сексом с очередным парнем, а тут я нарисовался.

Впрочем, возможность обломать Лизе кайф мне нравится, но я все-таки решаю не долбить со всей силы в дверь, как в прошлый раз, а цивилизованно нажать на звонок. В конце концов, я больше никогда ее не увижу. Почему бы напоследок не досадить ей?