Моя незнакомая жизнь

Тяжелый, очевидно серебряный, портсигар, на крышке какие-то узоры – потом отчистим и рассмотрим как следует.

– Откроем?

– Нет, откроем, когда отмоем. Кто знает, что там внутри, не испортить бы.

– Ты прав.

Мы поднимаемся, чумазые, уставшие, запыхавшиеся и довольные, – и видим, что солнце клонится к закату.

– Слушай, надо выкопать колодец и отмыться. Домой в таком виде нельзя показываться…

– Колодец? – Игорь удивленно смотрит на меня.

– Вода близко, копать всего ничего. И пора уходить. Скоро вечер, комары нас тут заживо съедят.

Мы собираем свои находки, ссыпаем их в пакет и запихиваем в карман рюкзака. Почему-то мне кажется, что череп не слишком доволен тем, что остается лежать поверх развороченной земли.

– Игорь, давай зароем его.

– Ты что, малыш! Пускай лежит, никто его не утащит. Возиться еще с ним…

– Нет, давай зароем. Хоть немного.

– С тобой спорить!

Игорь быстро забрасывает раскоп землей. У меня на душе становится легче. Откуда-то из глубины всплывает исконное знание: нельзя оставлять без погребения человека, даже такого. Сама земля похоронила здесь тела убитых немцев, значит, так тому и быть.

– Малыш, у тебя в башке куча бабьих предрассудков, – ворчит Игорь. – Здешние места вообще в этом плане нездоровые какие-то.

– Именно потому ты носишься как ошпаренный уже второй месяц?

– Я заразился.

Мы отходим глубже в лес и останавливаемся. Влажный грунт пружинит под ногами, солнце клонится вниз. А вот и готовый колодец, не надо ничего рыть. Далеко же мы зашли!

Вода холодная и свежая, только хвоя нападала. Мы осторожно, чтобы не поднять ил, набираем полную банку и моемся, как можем. Одежда тоже оттирается, только мокро очень. Но это не страшно – лето, высохнет.

– Руки совсем не отмываются. Под ногтями грязь осталась.

– Ничего, малыш, в следующий раз будем умнее – возьмем с собой кусок мыла.

– Сегодня надо было взять. Бабушка меня прибьет, когда вернусь домой в таком виде.

– Не прибьет, не парься.

– Хорошо тебе говорить… Давай кукурузу съедим, есть охота.

Мы вгрызаемся в желтые початки, посыпав их солью. Целый день копались в болоте, но и не зря. Как же мне раньше в голову не пришло, что в этих местах можно найти кучу интересного, стоит только порыться в земле? Но одна я бы забоялась, конечно.

– Надо бы нам очертить район раскопок. Тут копать больше не будем – очень сыро. Но я уверен, есть и другие места.

– А то. Правда, противно немного.

– Не будь такой неженкой, Ань. Ты знаешь, что мы с тобой сейчас роем? Тебе шубку, сапожки японские, сережки в ушки и колечки на пальцы – золотые, не что попало! А мне дубленку и цепочку. И нам с тобой обоим джинсы фирменные.

– Как это?

– А так. Есть люди, которые весь этот хлам коллекцио-нируют. И деньги за него платят немалые. Малыш, мы с тобой обнаружили сейчас настоящее золотое дно! Если подойти к раскопкам с умом.

– Да кому нужна куча старья?

– Анечка, солнышко, ты лучше всех на свете, но ты не понимаешь. А потому поверь мне на слово: мы заработаем большие деньги. Доверься мне.

– Да как скажешь, я за любое приключение, кроме голодовки.

Хм, если у меня будут деньги, я куплю маме пальто, папе классный спиннинг и себе кое-что. Но то, о чем говорит сейчас Игорь, невероятно. Если это правда… Но он, скорее всего, не так просто болтает. Зачем бы ему выдумывать? На свете хватает чудаков.

– Все, пошли домой. Отчистим наши трофеи, поглядим, что в портсигаре.

– Ань, помой лопатку. Не хочу все в рюкзаке вымазать в грязи.

– Нашел рабыню Изауру!

– Пожалуйста.

– Так – другое дело. А то принялся командовать.

– Я что-то устал…

Игорь сидит на подстилке из хвои, привалившись спиной к розоватому стволу сосны. Он бледен, на лбу выступила испарина, и вообще выглядит нездоровым. Блин, и надо было нам трогать тот скелет! Пусть бы лежал…

– Идем отсюда. Я понесу рюкзак. У тебя вид совсем больной.

– Нет, я в порядке, только устал немного.

– Давай тогда посидим еще, торопиться некуда. Только отойдем подальше, где сухо.

Мы поднимаемся и шагаем через лес. Где-то в вершинах сосен порхают птицы, закатное солнце золотит стволы и ветки, гудят комары. Мне-то что, меня они не кусают, а Игоря грызут.

– И почему тебя комары не кусают? – удивляется он.

– Боятся отравиться.

Мой друг фыркает. Ему уже лучше, бледность сошла с его лица, и темные тени из-под глаз исчезли.

– Слышишь? Кто-то едет, подвода скрипит.

Игорь ускоряет шаг, и я его понимаю. Подвода тут может быть только у одного человека – нашего соседа деда Янека. А это значит, что нам не придется чесать пешком, он нас обязательно подвезет.