Моя необработанная форма

Внезапно в руках у него появился острый скальпель, и он провел им, довольно умело, по моему черепу. Мне показалось, что в меня ворвался взвихренный поток ветра, и сознание мое вместе с ним выпорхнуло, подобно весенней бабочке, из душной комнаты на свободу. К нам подошел старик, держа в руках стеклянный сосуд, наполненный какой-то мутной жидкостью, по всей видимости формалином. В зубах его по-прежнему тлела сигаретка, сизый дым поднимался к глазам старика и разъедал их, отчего старик кривил лицо и щурился.

– А кто этот чудак, коллекционирующий такую дрянь? – спросил курилка, поднося сосуд к моему лицу.

В мутную жижицу формалина вначале упал пепел с кончика его сигареты, а потом, сразу же за этим, молодой доктор плюхнул в сосуд грязноватую слизистую субстанцию. Мне стало страшно, когда я понял, что это такое, стало противно, но ничего поделать я, к своей досаде, не мог, и мне оставалось лишь наблюдать за происходящим.

– Не знаю, какой-то клоун. Оставил мне визитку. Директор и владелец частного «Музея Жестокости». Этого фрика самого надо бы выставлять в музее. Вырядился Мефистофелем! И по-моему, того – гомосек! – Молодой взял из рук у седого склянку, закупорил ее и поднял к свету. – Ничего особенного. Заурядный душегуб. Завтра его кремируют, и никто об этом гнусном типе никогда больше не вспомнит. Разве что журналисты да родственники его жертв.

Мне было странно слышать эти разговоры о себе, лежащем среди покойничков, было странно видеть все происходящее, ведь если я мертв, а я, по всей видимости, мертв, и более того – из меня изъяли мозг, – то что же тогда наблюдает за этими двумя опустившимися эскулапами? И что в таком случае мыслит сейчас, если нет ни живого тела, ни мыслящего органа? Чудны дела Твои, Господи! Впервые за многие годы мне пришла мысль о Творце. Верно говорят, что человек может считать себя атеистом только до тех пор, пока не умрет. Смерть каждого делает религиозным. Мне от этой мысли немного полегчало и даже как-то весело стало на душе, хотя поводов для веселья, откровенно говоря, не было. И потом – какая душа? Что такое – душа?! Тело мое распотрошено (даже я не потрошил так своих жертв, как эти мясники распотрошили меня), мозг плавает в мутной склянке, – так что же тогда наблюдает за происходящим, мыслит и вспоминает прошедшую жизнь?! Неужели все-таки душа?!

2012–2018