Моя молодость – СССР

Помню, к 8 Марта в театре кто-то написал заявление в профсоюз, что у него нет зимнего пальто, и на полученные деньги мы купили хорошее вино, фрукты и устроили праздник для наших дам. Впрочем, это был один-единственный раз, когда мы схитрили и попросили финансовой помощи. Вскоре наша певческая команда сама все могла купить. И мы узнали, что такое зависть коллег. В нашу группу напрашивались разные «обязательные» люди. Мы их не брали, и жизнь осложнялась. Нам устраивали худсоветы, требовали обязательно сдавать программу. Но нас это не сильно волновало. Мы выступали всюду, куда нас звали: в колхозах, на заводах, в красных уголках, в конюшнях, на площадях и всевозможных сценах. Давали какие-то шефские концерты под девизом – «искусство к станкам». И никаких проблем не было – выступали без аппаратуры, с парочкой акустических гитар… Колхозы рассчитывались с нами кэшем, и через какое-то время все члены нашей «бригады» купили по «жигулям»…

* * *

Однажды в филармонии два дня подряд шли юбилейные концерты Раймонда Паулса, на которых я читал эпифании знаменитого латышского поэта Иманта Зиедониса. Вдруг ко мне подходит какая-то нервная женщина «из структур»: «Вы что это себе позволяете?! Что вы читаете со сцены?» – «Это Имант Зиедонис, наш народный поэт. Напечатано в 1977-м году, на странице такой-то». – «Это сегодня неактуально!». Назавтра я читаю уже другую эпифанию Зиедониса… И опять претензии. Вот скажите, зачем ей это было надо?

К слову, с этим концертом произошла почти детективная история: наше выступление записывало латвийское радио, и эту запись украли!

Прошло несколько лет: иду как-то по Риге, и вдруг ко мне подходит совершенно незнакомый человек и с английским акцентом, на латышском языке, говорит, что хочет подарить мне пластинку с записью того самого концерта. Оказывается, эмигранты издали ее в Гамбурге. На ней было написано: «концерт записан с помощью КГБ». Аббревиатура КГБ на самом деле расшифровывалась – Kulturas glabsanas biedriba (по-русски – общество сохранения культуры). Вот такие шутки!

* * *

В 1982 году я сделал монолог артиста, который поет и читает со сцены. Композитор Артур Маскате написал 25 песен на стихи замечательного латышского поэта Ояра Вациетиса и еще 6 песен на стихи Александра Чака. Мне захотелось проверить: смогу ли я удерживать внимание зрительного зала, если на сцене нет абсолютно никаких эффектов: ни меняющегося света, ни кордебалета, а только – микрофон и рояль. Это был своего рода вызов, некий тест на профессионализм. Мы с Артуром Маскатсом собирались показать свое детище в малом зале театра «Дайлес», однако нам выделили большой зал. Композиция и в самом деле имела успех: даже когда вся труппа улетела на гастроли в Болгарию, нас оставили в Риге, чтобы театр не пустовал. И мы с Артуром вдвоем героически держали кассу. А потом нам дали возможность записать этот концерт на радио, и мы записали за вечер 25 песен! Сейчас я ума не приложу, как мы это сделали. Ведь никаких компьютеров тогда не было – все делалось вручную и вживую… Но мы справились без «плейбеков».

На сегодняшний день у меня достаточно много различных записей, но эта простенькая пластинка, на которой звучит всего лишь рояль и голос, для меня, пожалуй, самая дорогая.

* * *

С песнями трудно понять, кто кого выбирает: ты песню или песня – тебя. Честно признаюсь, что к записи диска песен Вертинского, я приступал не без трепета. Его голос – грассирующий, слегка надтреснутый, не похожий ни на какой другой – прорывается через века под легкое шипение патефонной иглы. Завораживает, будоражит, забирается в душу, заманивает ностальгической нотой, окрашиваясь то надменными, то ироническими интонациями В музыке существует немало жанров: есть классика, есть попса, есть бардовская песня. А есть нечто особенное – Вертинский! Точнее всех о нем сказал Евгений Евтушенко: «Это был не поэт, не композитор, не певец, не актер. Вертинский был человек-спектакль». Повторять интонации и модуляции великого артиста я, разумеется, не стал – это невозможно, да и ни к чему. Просто спел его песни так, как их почувствовал. Насколько это получилось – судить слушателям.

Ещё один диск, о котором я вспоминаю с удовольствием, называется «Ивар Калныньш поет песни Павла Зиброва». С этим киевским композитором у меня давно сложились дружеские отношения. Однажды Павел сказал: «Отбери из моих записей то, что тебе нравится, и спой». Я отобрал 11 песен, записал их и подарил Павлу на день рождения в других аранжировках.

Нью-Йорк

Поцелуй в Юрмале

Иногда я выступаю с оркестром

На съемках