Моя любовь когда-нибудь очнется

Этот ответ обезоружил меня настолько, что я рассмеялся и, наступая на вывалившиеся из стены кирпичи, вернулся к нему.

Рассел снова улыбнулся.

– У вас очень хороший смех, профессор. Прямо жаль, что вы так редко смеетесь. Что, если бы вы постарались делать это почаще, а?..

«Неужели вся современная молодежь такая? – подумал я. – Он раздел меня почти донага, и ему все мало».

– Так какие же в ней слова, в этой колыбельной? – не отступал Рассел. – Скажите!

– Нет.

– Ну, профессор, вам что, жалко?.. – Стараясь подчеркнуть свою искренность и добрые намерения, Рассел начал жестикулировать. – Почему вы сердитесь? Мы ведь просто разговариваем, как друзья, а вы не хотите спеть мне вашу песенку.

– До свидания, Рассел. Иди лучше на поле и сбей кого-нибудь с ног. Увидимся на следующем занятии.

– Я носился по полю с самого утра, так что теперь могу и постоять. Видите ли, профессор, я умею сшибать противников с ног, а эти парни – нет. Может, все-таки споете, а?.. Я ведь слышал, как вы пели, когда я подошел.

– А как поживает твоя тестовая работа? Дело движется?

– Меняете тему, да, профессор? Но ведь мы не в аудитории, мы – на футбольном поле. – Рассел снова принялся махать руками, как человек, которому не хватает слов. – На случай, если вы не знаете, что это такое, я объясню. Вот это – трава, это – мяч, это – защитные щитки, а это – пот. Я вспотел, понимаете?.. Здесь, у этой ограды, кончается колледж и начинается игра… и давайте не будем их смешивать. – Улыбка Рассела стала еще шире. – Ну что, споете вашу песенку или мне попросить вас сделать это в аудитории? В конце концов, я крупнее вас, и…

– И что? – перебил я. – Да я завалю тебя в два счета!

– Посмотрим, как это у вас получится. – Рассел притопнул по траве своими шиповками четырнадцатого размера.

Каждый раз, когда я стоял рядом с Расселом, я невольно замечал, насколько этот парень велик и силен. Он был выше меня ростом минимум на семь дюймов, а весил фунтов двести девяносто, причем все это были мускулы и почти никакого жира (ну, может быть, процентов восемь, не больше). С надетыми под футболку наплечниками он и вовсе производил устрашающее впечатление, и я, честно говоря, был рад, что мне не нужно играть против такого, как он.

– Эй, Рассел!.. – крикнул с дальнего конца поля тренер, подбородок которого был испачкан в коричневом табачном соке. – Раз ты все равно не бегаешь, постой за квотербека!

Я присел на ближайшую скамейку, а Рассел протрусил на поле и «сел на колено» лицом к схватке. Одним глазом он следил за тренером, а другим – за мной. О, этот парень умел делать вид, будто он очень внимательно слушает! Пот ручьями стекал по его лицу, и я понял, что здесь Рассел в своей среде. Жара, защитные накладки, боль от ушибов… Рай, да и только!

Не знаю, что на меня нашло, но я сдался и запел.

Я пел колыбельную – ту самую, которую так часто пела Мэгги. Должно быть, мне и самому хотелось ее услышать. Сначала я пел очень тихо, почти шепотом, но Рассела это, конечно, не могло устроить.

– Профессор! – крикнул он, продолжая одним глазом следить за полем. – Это не считается! Я вас совсем не слышу! – В подтверждение своих слов он поднес к уху согнутую ладонь.

И я запел по-настоящему, запел так, словно обращался к животику Мэгги. Допев последний куплет, я моргнул, чтобы смахнуть с ресниц выступившие слезы, и взглянул на Рассела. Я ожидал насмешки, но ошибся.

– Все в порядке, профессор, – сказал он, застегивая шлем. – В полном порядке. – Не глядя на меня, он затянул подбородочный ремешок. – Вы в порядке…

Я так и не понял, почему он избегал смотреть на меня. Быть может, заметив блестевшую в моих глазах влагу, он побоялся меня смутить, а может, просто не хотел, чтобы я видел его намокшие ресницы.

– До встречи на занятиях, Рассел.

– До встречи, профессор, – отозвался он, поворачиваясь ко мне спиной.

Я услышал характерный щелчок, с которым застегивался подбородочный ремень шлема, и Рассел потрусил прочь. Глядя ему вслед, я вновь поразился тому, какой он большой и сильный: чем бы ни кормили его в детстве родители, все пошло ему впрок. Не знаю только, в какие астрономические суммы им это обошлось – особенно в подростковом возрасте, когда мальчишки начинают есть много и жадно.

Наконец я покинул тренировочное поле, забрался в кабину своего грузовичка, запустил двигатель и поехал в больницу. Переезжая через старые железнодорожные пути, я бросил взгляд назад, на футбольное поле, и снова увидел Рассела. Он присоединился к схватке, завалил ранингбека и теперь держал под одной мышкой мяч, а под другой – его шлем. Ранингбек, оглушенный столкновением, распростерся на траве и только тряс головой, а вокруг хлопотали три тренера.

Спустя несколько минут я вдруг поймал себя на том, что продолжаю мурлыкать себе под нос нашу с Мэгги колыбельную.

Глава 16