Моя любовь когда-нибудь очнется

Ну вот я и проболталась… Да, вчера вечером я навещала вашу жену, надеюсь, вы на меня за это не в обиде. У нее в палате не было света, только мигали лампочки на кардиомониторе, и я подумала, что это и есть свет ее сердца, который указывает мне путь. Я долго сидела рядом с миссис Мэгги, держала ее за руку и плакала, плакала без конца.

Профессор, я клянусь, клянусь всем самым дорогим: если бы я могла поменяться с ней местами, я бы это сделала. Да я разделась бы и перед самим дьяволом, лишь бы чем-то помочь вам и миссис Мэгги, но, к сожалению, жизнь устроена не настолько просто.

У меня самой душа начинает кровоточить и рваться на части каждый раз, когда я вспоминаю о клинике, в которой побывала, когда я думаю о том, что́ я сделала с моей неродившейся дочкой и что́ судьба сделала с вашим сыном. Это никуда не исчезнет, никогда не забудется. В мире стало на две могилы больше, и отменить этот факт, зачеркнуть его невозможно. Его можно только оставить в прошлом, и я сумела это сделать, чтобы жить в настоящем. И все благодаря вам! Я долго носила с собой таблетки, полный флакон сильнодействующих таблеток, но не приняла их, потому что вдруг появились вы, подошли и вдохнули в меня жизнь, хотя я вовсе не хотела жить, а хотела только проглотить лекарство и уснуть навсегда.

И еще одно, профессор… Вы, наверное, об этом даже не задумываетесь, но вы познакомили меня со мной. И за это я вам тоже очень благодарна. Нам просто необходимы такие люди, которые спорят с Богом, даже оказавшись на дне глубокой канавы, потому что все остальные либо слишком боязливы, либо слишком горды. Признаюсь честно, мне не очень нравится человек, которого я вижу по утрам в зеркале, и все же я начинаю понемногу понимать: та, чьи глаза спрятаны за темными стеклами, все же стоит того, чтобы узнать ее получше.

И когда-нибудь настанет день, когда я сумею снять свои черные очки.

Ваша К.»

Аккуратно сложив письмо, я снова убрал его в конверт и только потом сообразил, что стою в трусах перед собственным крыльцом. Ноги у меня совершенно закоченели, и я поспешил вернуться к камину и к Блу. Там я снова достал письмо Кой и перечитал его еще пять раз. Когда угли в очаге подернулись серым пеплом, я сунул ноги в новые сапоги, взял с пола свой спальный мешок и вышел во двор. Сев за руль пикапа, я завел двигатель и, не зажигая фар, не спеша поехал к реке. На обрыве я остановился, вышел из кабины и, перебравшись в кузов, лег, закутавшись в спальник и прижав к себе Блу. Этой ночью я не стал считать звезды. Мои глаза были полны слез, и звезд я почти не видел.

Глава 32

Утром первого января я принял душ, а потом почти весь день просидел на веранде. Я думал, иногда дремал, раскачивался в качалке и мечтал о горохе с ветчиной и томатами, который Мэгги всегда готовила на Новый год. Я только никак не мог решить, действительно ли мне не хватает самого блюда – его запаха, вкуса или одного только предвкушения, – или же мне важнее видеть, как Мэгги в фартуке и с муко́й на лице и в волосах хлопочет в кухне у плиты. В общем, чего-то важного мне совершенно точно недоставало, и это было обидно.