Моя любой ценой

– Политически выгодные дети. Это так романтично! О да, я согласна, я хочу быть вашей женой, Карим!

Еще никто в здравом уме не решался говорить с ним столь неуважительно. Но Карим думал о другом: она и сама не понимала, сколько своих искренних мыслей и тайных желаний выдала в этой саркастической фразе.

– У вас были другие планы на жизнь? Скажите мне, какие, может быть, мы найдем компромисс.

– А вы на это вообще способны?

Так вот чего она боялась…

– Да. Мне редко случается это делать, – признался он. – С тех пор как я достаточно вырос, чтобы понимать разговоры взрослых, отец брал меня с собой на совещания. Он умер, когда мне было шесть лет. Но мой дядя, который фактически управлял Зирией, обсуждал со мной и объяснял каждое решение, которое принимал от моего имени. Так что, когда мне было пятнадцать, я уже официально управлял страной, конечно, под его руководством и при его поддержке.

Галила уставилась на него широко распахнутыми глазами.

– Зуфар и в тридцать три едва готов к такому уровню ответственности.

– У него есть отец, который до сих пор жив. Ко мне судьба не была так благосклонна.

– А что случилось с вашим отцом? Это был несчастный случай? Я точно не помню.

– Он упал с балкона во дворце. Он пил.

– Понимаю, – сказала она сочувственно. – Тогда ясно, почему у вас такое отвращение к алкоголю. Расскажите мне о нем.

– Нет, – резко ответил он.

Карим не любил говорить о своем отце.

– Ваш отец не оставил вам выбора, – подытожила Галила, не глядя на него. – А теперь вы не оставляете выбора другим.

– Но ведь вы собирались когда-нибудь выйти замуж?

Люди в их положении не могли этого избежать.

– Да, но по любви.

В его душе шевельнулось некое подобие жалости, но он не хотел внушать Галиле ложные надежды.

– Да, признаю, я никогда не предложу вам это и не потребую от вас этого. Я считаю, что это чувство так же разрушительно и враждебно реальности, как и алкоголь.

Галила распахнула глаза.

– Вы были влюблены?

– Нет. Но нет нужды пить алкоголь, чтобы понять, насколько он вреден и что его следует избегать.

Она слегка вздрогнула и опустила ресницы.

– Это не значит, что у нас не может быть счастливого брака. Реалистичные ожидания, как минимум, гарантируют, что мы не будем разочарованы, – добавил Карим.

– Вы правда так думаете? – Галила взяла кубик сыра. – Потому что проблема не в том, что вы меня не любите. Проблема в том, что я хотела выбрать себе мужа, а не получить навязанного. Я хотела видеть черты своего мужа в детях, которых рожу. Конечно, если я рожу от вас детей, я буду любить их, но я не хочу от вас детей.

Почему-то это замечание его больно укололо. Но почему?

– Между тем вы ожидаете, что я пожертвую своей свободой, чтобы облегчить вам заключение нескольких договоров с новым шейхом Халии. Два самых важных решения в жизни любой женщины – за кого она выйдет замуж и будет ли она иметь детей. Вы собираетесь принять оба этих решения за меня. Это нечестно.

– Как я уже сказал, мы можем обсудить вопрос о детях.

Он же не монстр. Он, например, уже согласился, что они могут повременить с сексом, разве нет?

– То есть вы все-таки рассчитываете, что я соглашусь родить вам детей, – сказала она со страхом в голосе. – Вы хотите получить от этого брака все, а я не получаю ничего. На самом деле я все теряю. И вы ожидаете, что я не буду разочарована? Вы слишком многого хотите от меня, Карим.

Глава 4

– Я могу подарить тебе наслаждение.

Ветер стих, фонарь погас, из соседнего шатра доносился звук ребаба[2].

Галила свернула небольшой ковер, положила его посередине постели и спросила Карима, какую сторону он предпочитает.

– Во всем, что происходит в нашей брачной постели, я оставляю право выбора за тобой, – ответил он.

Галила была одновременно взволнована и напугана этим обещанием. Не слишком ли большая ответственность для девушки, которая так мало знает о том, что происходит в брачной постели?

И вот теперь они лежат в абсолютной темноте, разделенные свернутым в рулон ковриком, и он говорит ей, что может научить ее наслаждению.

Она хотела ответить ему что-то циничное, но не могла найти слов, не говоря уже о том, что у нее пересохли язык и губы.

– Ты не спишь? – спросил он очень тихо.

– Нет.

Наверное, ей надо было промолчать. Пусть бы думал, что она не расслышала его слов. Но у нее было тяжело на сердце. Она лежала без сна и мучительно желала вернуться на тридцать часов назад, на свадьбу своего брата, и не выпить там ни одного глотка бренди.

Тишина и темнота были наполнены ожиданием.

– Я и сама могу подарить себе наслаждение, – неожиданно выпалила Галила, радуясь, что в темноте Карим не видит ее покрасневшего лица.

Она могла поклясться, что слышит, как он улыбнулся.

– Я никогда не думал, что из нас с тобой выйдет хорошая пара, хотя мои советники постоянно предлагали мне обратить на тебя внимание. Мне казалось, что ты инфантильная, избалованная и поверхностная.

– Ты уверен, что ты сам не девственник? Как-то пока мало наслаждения, от таких-то комментариев.

Она повернулась к нему спиной и крепко сомкнула веки, натянув одеяло до самого подбородка.