Моя любимая, голубка моя

Я несколько лихорадочно принялся доделывать свою работу и скоро протянул провод вдоль коридора в нашу спальню. Здесь его уже можно было и не прятать, хотя из-за слуг я не мог себе позволить выказывать беспечность. Поэтому я протянул провод под ковром и незаметно подсоединил его к радиоприемнику с задней стороны. Заключительная операция была лишь делом техники и много времени не заняла-.

Итак, я сделал, что от меня требовалось. Я отступил на шаг и посмотрел на радиоприемник. Теперь он почему-то выглядел иначе -- он больше не казался бестолковым ящиком, производящим звуки, а представлялся хитрым маленьким существом, взобравшимся на стол и тай-" ком протянувшим свои щупальца в запретное место в конце коридора. Я включил его. Он еле слышно загудел, но никаких иных звуков не издавал. Я взял будильник, который громко тикал, отнес его в желтую комнату и поставил на пол рядом с диваном. Когда я вернулся, приемник тикал так громко, будто будильник находился в комнате, пожалуй, даже громче.

Я сбегал за часами. Затем, запершись в ванной, я привел себя в порядок, отнес инструменты в мастерскую и приготовился к встрече гостей. Но прежде, дабы успокоиться и не появляться перед ними, так сказать, с кровавыми руками, я провел пять минут в библиотеке наедине со своей коллекцией. Я принялся сосредоточенно рассматривать собрание прелестных Vanessa car dui -"разукрашенных дам" -- и сделал кое-какие пометки под заглавием "Соотношение между узором и очертаниями крыльев", которые намеревался прочитать на следующем заседании нашего общества в Кентербери. Таким образом я снова обрел свой обычный серьезный, сосредоточенный вид.

Когда я вошел в гостиную, двое наших гостей, имена которых я так и не мог запомнить, сидели на диване. Моя жена смешивала напитки.

-- А вот и Артур! -- воскликнула она. -- Где это ты пропадал?

Этот вопрос показался мне неуместным.

-- Прошу прощения, -- произнес я, здороваясь с гостями за руку. -- Я так увлекся работой, что забыл о времени.

-- Мы-то знаем, чем вы занимались, -- сказала гостья, понимающе улыбаясь. -- Однако мы простим ему это, не правда ли, дорогой?

-- Думаю, простим, -- отвечал ее муж.

Я в ужасе представил себе, как моя жена рассказывает им о том, что я делаю наверху, а они при этом покатываются со смеху. Нет, она не могла этого сделать, не могла! Я взглянул на нее и увидел, что и она улыбается, разливая по стаканам джин.

-- Простите, что мы потревожили вас, -- сказала гостья.

Я подумал, ч. то если уж они шутят, то и мне лучше поскорее составить им компанию, и потому принужденно улыбнулся.

-- Вы должны нам ее показать, -- продолжала гостья.

-- Что показать?

-- Вашу коллекцию. Ваша жена говорит, что она просто великолепна.

Я медленно опустился на стул и расслабился. Смешно быть таким нервным и дерганым.

-- Вас интересуют бабочки? -- спросил я у нее. До обеда еще оставалось часа два, и мы расселись с бокалами мартини в руках и принялись болтать. Именно тогда у меня начало складываться впечатление о наших гостях как об очаровательной паре. Моя жена, происходящая из родовитого семейства, склонна выделять людей своего круга и воспитания и нередко делает по-спешные выводы в отношении тех, кто, будучи мало с ней знаком, выказывает ей дружеские чувства, и особенно это касается высоких мужчин. Чаще всего она бывает права, но мне казалось, что в данном случае она ошибается. Я и сам не люблю высоких мужчин; обыкновенно это люди надменные и всеведущие. Однако Генри Спей -- жена шепотом напомнила мне его имя -- оказался вежливым скромным молодым человеком, с хорошими манерами, и более всего его занимала -- что и понятно -- миссис Снейп. Его вытянутое лицо было по-своему красиво, как красива бывает морда у лошади, а темно-карие глаза глядели ласково и доброжелательно. копне его темных волос вызывала у меня зависть, и я поймал себя на том, что задумался, какое же он употребляет средство, чтобы они выглядели такими здоровыми. Он и вправду рассказал нам пару шуток, но они были на высоком уровне, и никто против них ничего не имел.

-- В школе, -- сказал он, -- меня называли Сервиксом. Знаете почему?

-- Понятия не имею, -- ответила моя жена.

-- Потому что по-латыни "сервикс" -- то же, что по-английски "нейп".

Для меня это оказалось довольно мудреным, и мне потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, в чем тут соль.

-- А в какой школе- это было? -- спросила моя жена.

-- В Итоне, -- ответил он, и моя жена коротко кивнула в знак одобрения.