Моя лю... (си)

- Растерялся, - честно признался Лялин.

- Эх, ты! - покачал головой мастер и протянул ему кувалду. - На, держи, пригодиться.

С кувалдой дело у Лялина пошло веселее. Однако, вскоре он почувствовал дикую усталость: гайки стали казаться неподъёмными. Появилась резкая боль в спине. Но не было времени даже разогнуться: только разделаешься с одним колесом, как на его место вставало другое и требовало гаек. С каждой минутой у Лялина росло раздражение против конвейера - этого безмозглого и безжалостного животного, сосущего жизненные соки из своих рабов. Какой изверг придумал столь бесчеловечную организацию труда? Лялину казалось - не то, чтобы месяц, как того требовала программа Келептришвилли, но и дня он не выдержит.

- Ничего, братишка, - сказал мастер, словно прочитав мысли Лялина. - Через это все проходят, привыкнешь.

К концу смены Лялин так вымотался, что у него не достало сил подумать даже об Оле.

* * *

В соответствии с программой, свой второй рабочий день на конвейере Лялин начал с опоздания. Это далось ему нелегко. Вышагивая полчаса перед заводской проходной, он весь извёлся. Он и подумать не мог, что нарушать трудовую дисциплину так трудно и неприятно. Но работа есть работа. За это он получит хорошие деньги. Скоро они ему очень понадобятся: ведь вот-вот должна вернуться его Оленька из "Вороново".

Выждав положенное время, Лялин побежал в цех. Почему-то он был уверен, что без него конвейер встанет и в цеху будет тихо. Но нет, работа шла своим чередом, гайковёрты визжали, люди были заняты, и никто в его сторону не повернул головы. На его месте работал мастер Петров.

- А, пришёл! Молодец! А я уж думал, не придёшь, не понравилось парню. Что опоздал - не беда. С непривычки со всяким может случиться. На первый раз прощается, - говорил мастер таким тоном, будто это он сам опоздал на работу и ему было неловко.

Уж лучше бы он накричал на Лялина. По крайней мере, Лялину не так было неловко перед человеком.

- Идите, дальше я сам, - сказал Лялин.

- Вот и лады: побегу в кузовной цех, оттуда сплошной брак идёт. - Сказал мастер и, сделав шаг, остановился. - И, пожалуйста, постарайтесь больше не опаздывать. Очень, понимаете, с людьми сейчас тяжело: многие болеют, то да сё, а на вашу операцию скользящий рабочий не положен. Вот и приходится самому амбразуру закрывать. А тут ещё Людка Стеклова на бензобаках не вышла, ребёночек заболел. Нужно подмену найти. Такие, брат, дела.

Мастер убежал. Лялин набрал гаек и с ненавистью взглянул на приближающееся колесо.

- Что, гадина, жрать хочешь? Сейчас я тебя накормлю, - прошептал Лялин, крепко сжав в руке кувалду.

Часть 3. Гений и злодейство

В этот день Лялин не мог думать ни о чём другом, как только о своём открытии: он нашёл, что программу Артура Келептришвилли нужно выбросить в помойку только на том простом основании, что она не учитывала того очевидного факта, что улыбка, с которой мастер Петров простил ему опоздание, подействовала на него сильнее любого другого наказания. "Что же это получается: в отчёте по этому факту я должен написать, что мастер не принял мер к нарушителю трудовой дисциплины?! Какая глупость!" - думал Лялин. - "Неужели вся теория Маркса имеет подобное упущение?!"

И навсегда останется загадкой, каким образом, в этой связи, в голове Лялина родились стихотворные строки, которые он перенёс на бумагу одним махом, без единой помарки и исправления:

Я знаю, что праздники, праздники кончатся.

Заплещется дождь и одно одиночество

Останется здесь, никуда не уйдёт,

Искать себе новых друзей и забот.

Я знаю, что осень прохладой закружится,

И воспоминаний вчерашние лужицы

Подёрнуты будут искристым ледком,

Как зимние сны, что приснятся потом.

Я знаю, что вы, вы - друзья мои нищие,

Богатыми станете, станете бывшими,

И перекочует тогда пустота

Из ваших карманов в сердца навсегда.

Но всё-таки, всё-таки, Боже, как хочется

Хоть раз рассмеяться в лицо всем пророчествам!

На краешке жизни, у самого дна

Найти изумрудную россыпь добра!

Перечитав несколько раз текст, как чужой, Лялин со страхом подумал: "Я, наверное, гений!"

* * *

Если Лялину так невероятно трудно далось простое опоздание на работу, что уж говорить о целодневном прогуле!

Весь прогульный день Лялин провёл дома, меряя комнату шагами из угла в угол. Как наваждение, перед ним маячила наивная улыбка мастера Петрова. Неужели, и на этот раз он его простит, не накажет?

Лялин мучился завтрашним днём, когда ему нужно будет предстать пред светлые очи мастера. "Нет, нужно заболеть или, лучше, вообще, пnbsp; - Д-да, - коротко ответил Лялин.

ослать к чёртовой матери Келептришвилли с его долбаной программой включённого наблюдения!" - думал Лялин. В этом случае он останется без работы и денег. Тоже не есть хорошо, тем более, что со дня на день должна вернуться из "Вороново" Оля. Деваться, кажется, было некуда и, опять же, не зря в народе говорится - "взялся за гуж, не говори, что не дюж".