Моя Крепость

— Я тут часто сижу.

—Вам это по душе?

— Мне интересно. Я люблю смотреть на людей. И не люблю сидеть в комнате. Скучно. Вот вы с Родериком ездили в город. И в монастырь. А я ничего не вижу.

— Так принято, — пожал Роланд плечами. — Молодые леди сидят дома. Так они в большей безопасности.

— Я знаю, — печально откликнулась Хайди и замолчала.

Роланду захотелось развеселить ее.

— Это не так уж плохо. Зато в замки, где живут молодые леди, много рыцарей приезжают в гости. Дочь знатного человека окружена бывает красивыми и доблестными поклонниками. Из них она выбирает мужа.

— Я не буду выбирать мужа, — вздохнула девушка. — Я выйду замуж за Торина.

— Вы как будто не очень этому радуетесь...

— Я радуюсь, — возразила Хайди еще печальнее, — конечно, я радуюсь.

— Сэр Торин Мак-Аллистер кажется мне благородным и учтивым рыцарем, — сказал Роланд как бы нехотя. Почему-то ему не хотелось признавать это.

— Ну конечно! — юная леди внезапно яростно стукнула по перилам:

— Он хороший! Он самый лучший на свете! Он красивый, учтивый, доблестный... Никого на свете я не знаю лучше его!

— Так вы любите его? — робко спросил он.

— Еще бы! Я его люблю почти с рождения.

— Почему же вы огорчены? Он что... не хочет жениться? — Это было единственное, что пришло Роланду в голову как причина грусти юной графини.

— Хочет, — сообщила Хайди со вздохом, — он уже просил моей руки.

— А! Ваш отец отказал ему? — догадался юноша.

— Ничего подобного, — помотала она головой, — отец сказал, что мы хоть завтра можем устроить свадьбу.

— Так отчего же грустить? Вы любите его, он любит вас... Или вам кажется, что он вас не любит? — допытывался Роланд, не на шутку заинтригованный жалобами счастливой невесты. Ему и самому вдруг стало грустно при виде ее невеселого личика.

— Он меня любит! — почему-то забавно рассердилась Хайдегерд и поджала губки. — Он всегда меня любил и теперь любит.

— Но ведь это значит, что у вас лучший жених на свете! — пожал он плечами и уже начал подозревать, что девушка над ним потешается.

— Вот именно! — Роланд с удивленим услышал слезы в ее голосе. — Он самый лучший на свете! Лучше всех рыцарей, принцев и прочих герцогов. И уж конечно, он во много раз лучше меня!!!

—???

— Как вы не понимаете? Он — доблестный и благородный рыцарь, который за верную службу своему государю получит все, что только можно желать: славу, золото, собственный замок, почет, власть, что там еще? Поклонение и любовь прекрасных дам... Все он получит. И дочь сюзерена в придачу. А она кто, эта самая дочь? Кто я? Девчонка! Милое и прелестное существо, вроде белой кошечки, чтобы подержать на коленях... Он будет властвовать в своем замке, командовать всеми и окружать меня нежной заботой. И так всю жизнь! Я для него всегда буду только прекрасной принцессой. Он будет по-рыцарски служить мне, но жить будет с другими!

От страстной речи, выпаленной очень тихим голосом, леди Хайд выдохлась. Губы ее дрожали, показались первые слезы...

Ошарашенный Роланд совершенно не знал, что ответить. В жалобах юной графини было что-то, задевшее и его собственную душу. Что-то взрослое и настоящее.

— Почему вы так в этом уверены? — спросил он, чтобы не молчать. Оставить такой монолог без ответа было бы грубостью

— Да неужели сразу не видно? Ну, представьте рядом Торина и меня. А теперь представьте с ним рядом... ну, скажем... Эльфриду. И кто, по-вашему, больше ему подходит?

— Но вы — дочь графа! А она всего лишь горничная! — запротестовал Роланд. Сравнение его ужаснуло.

— Ну, и чем дочь графа отличается от простой горничной? Если дело касается... ну, сами знаете чего?.. — насмешливо скривилась Хайдегерд.

Роланд молчал несколько секунд под ее злым заплаканным взглядом.

Потом он сказал:

— Вы ошибаетесь, миледи, считая себя хуже кого-то. Хотя бы и сэра Торина. Вы, во всяком случае, намного лучше... меня. И я бы считал вас самой лучшей на свете, до самой моей смерти. Если бы имел право.

Этим признанием и закончился разговор. Роланд просто испугался, что выразит больше, чем дозволено. А леди Хайд закусила губку и очень уж пристально посмотрела ему в глаза. Потом как-то небрежно кивнула и ушла к себе.

А он, проводив взглядом ее скрывшуюся за дверью фигурку, долго не мог привести в порядок свое непослушное воображение. Что за семья! Этот все знающий, все переживший лорд. Эта любвеобильная дама, в сердце которой нашлось место даже для него. Этот мальчишка, способный выжать любовь даже из закаменевшего сердца. И девушка, неправдоподобное существо, сказочная принцесса, для которой в мире нет равных... и которая, кажется, питает к нему искреннее доверие.

Что делать, Господи? Вразуми своего заблудшего сына! Матушка на небесах, что мне делать?!

Он брел без определенного направления и остановился, услыхав тихое покашливание рядом с собой. Оказалось, он стоял перед дверью комнат Леонсии. К нему неслышно подошел знакомый оруженосец, можно сказать, приятель Рено де Три. Раньше его не останавливали на пороге. Он вопросительно взглянул на часового.

— Граф тут, — сообщил тот почти неслышно.