Моя чужая жизнь

Когда подошел Кирилл Андреевич, никто не заметил. Он был одет по-домашнему. Голубые джинсы ладно сидели на длинных ногах, белая футболка подчеркивала загорелую кожу лица, шеи и рук. Он смотрел в сторону окна, и его глаза опять напоминали мерцающие блики янтаря. Ощущение дежавю вернулось. И еще что-то незнакомое закопошилось у Лики в душе. Какой-то трепет, волнение, не связанное ни с потерей работы, ни со сложной ситуацией. Ей трудно было пока разобраться, откуда у нее появлялось это чувство нежной радости, когда она смотрела на Кирилла.

– Папочка, пойдем завтракать, – Настя схватила отца за ладонь и потянула за собой.

Увидев, что Лика стоит, не двигаясь, она другой рукой взяла ее ладонь и с вызовом посмотрела на взрослых. Девушка сразу представила, как выглядит эта картина со стороны: маленькая девочка держит женщину и мужчину за руки и с волнением на пухлом личике ждет от них радостного одобрения.

– Настя, Белоснежка останется с Марией Владимировной на кухне, – присел перед дочерью хозяин.

– Тогда и я останусь, – заявила Настя и спряталась за спиной Лики.

Глаза хозяина потемнели. Он неодобрительно посмотрел на дочь и, ничего не сказав, прошел в гостиную. Дети потащили Лику за собой, но она мягко отстранилась. Она наклонилась к ним и тихо сказала:

– Ребята, мне нужно на работу, поэтому я сейчас быстро выпью чай в кухне и поеду в Москву, а вы завтракайте спокойно и не торопитесь. Договорились?

Егор согласно кивнул головой и убежал за отцом. Настя не трогалась с места. По ее детскому личику пробегала тень глаза, как у отца в минуты гнева, стали цвета темного шоколада. Мыслительная работа закончилась в пользу Лики.

– Хорошо. А вечером ты опять приедешь с папой?

– Я еще не знаю. Видишь, на мне та же одежда, что и вчера. Какой вывод надо сделать?

– Тебе нужно съездить домой и переодеться. Я правильно угадала?

– Ты молодец. Иди завтракать, – Лика подтолкнула девочку в сторону столовой.

Девушка прошла в кухню, но без защиты Насти чувствовала себя там чужой и ненужной. Охранники и водитель завтракали за столом у окна. Они окинули ее взглядом, но ничего не сказали. Мария Владимировна молча поставила перед ней тарелку с бутербродами.

– Чай или кофе сама нальешь, не барыня, – грубовато сказала она и понесла на подносе завтрак в столовую.

Лика осталась одна и огляделась: в этой части дома она никогда не бывала, это точно, поэтому совершенно не знала, где взять чашки. Увидев ее неуверенность, водитель Сергей привстал и открыл шкафчик, где стройными рядами стояла посуда.

– Белоснежка, я к тебе.

Лика оглянулась: Настя и Егор стояли в дверях кухни с тарелками в руках.

– Дети, дети, ну, что вы делаете? – растерянно спросила Лика и посмотрела на отца, пришедшего следом.

– Лика, иди в столовую! – приказал Кирилл Андреевич металлическим голосом. – Мария Владимировна, поставьте еще один прибор.

Лика нехотя отправилась за суровым хозяином. Он сел во главе стола, по обеим сторонам пристроились довольные дети. Юля поставила им тарелки и сунула в руки ложки. Настя хлопнула по стулу рядом с собой и сказала:

– Садись. Теперь это будет твое место.

Лика несмело подошла к стулу, отодвинула его и села. Домработница поставила перед ней тарелку, разложила и столовые приборы. Когда беленькая чашка с золотым ободком стукнула о блюдце, Настя неловко повернулась и уронила ее на пол. Девочка испугалась и заплакала. Лика бросилась к ребенку, обняла ее и неожиданно для самой себя выпалила:

– Не расстраивайся. Помнишь, в прошлом году, когда мы завтракали на веранде, я тоже разбила такую чашку, но я же не плакала.

По наступившей внезапно тишине Лика поняла, что сказала что-то совершенно неправильное. Она подняла глаза: домработница смотрела на нее с ужасом.

– Кто вы? – тихо спросила она и тяжело опустилась на стул.

Глава 19

Кирилл, подняв брови, с недоумением разглядывал Марию Владимировну и не понимал, что происходит. Что значит этот вопрос? Эта Лика весь дом поставила на уши! Надо от нее срочно избавиться.

– Вы о чем говорите? – спросил он домработницу, наблюдая краем глаза за горничной, подметавшей пол, и за детьми, которые могли порезаться об осколки.

– Юля, уведи детей на кухню, – попросила Фрекен Бок няню, подождала, пока Юля закроет за собой дверь и продолжила. – В прошлом году чашки сервиза разбила Вероника Сергеевна. Вас здесь не было. Девушка, откуда вы знаете о том, что происходило в этом доме?

– Простите меня, – лепетала Лика. – Я сама в шоке. У меня просто вырвалось восклицание, но я не понимаю, где я взяла эту информацию. Она просто всплыла в голове, и все.

По глазам девушки Кирилл видел, что она растеряна не меньше Марии Владимировны. Она уже снова села за стол. Ее руки со сцепленными в замок пальцами лежали на коленях и подрагивали. Нога выстукивала дробь по ламиниту. В тишине столовой этот мерный звук казался невероятно громким. Кирилл положил руку на замок пальцев, останавливая дрожь, и спокойно сказал:

– Давайте позавтракаем, и я вас отвезу в Москву.

– А может… – подала голос домработница.

– Что?