Моя беспокойная жизнь

На следующий день мы проследили за грифами и нашли мертвого слона. Он был убит за три-четыре дня до этого. Его клыки, хобот, уши и хвост были отрезаны браконьерами. Теперь грифы приканчивали остатки разлагающейся туши. Размеры браконьерства за пределами парка были очень большими, но особенно тревожным было то, что одна из его жертв обнаружена непосредственно в самом парке. Этот случай заставил меня волноваться за судьбу потомства Пиппы, так как браконьерам хорошо известна стоимость шкуры гепарда.

Я вдруг вспомнила, что совсем недавно во время наших поисков мы обнаружили баобаб, ствол которого был полым и, очевидно, использовался браконьерами в качестве убежища и склада; крючья, вбитые изнутри в ствол, наводили на мысль, что именно здесь они развешивают свою добычу.

Однажды вечером, сидя у могилы Пиппы, я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Вглядываясь в темноту, я ничего не могла разглядеть. Тогда я встала и увидела, что приблизительно метрах в двадцати от меня из травы показалась голова льва. Он несколько секунд разглядывал меня, а потом снова улегся, спрятавшись в высокой траве. Мне пришла в голову мысль: не пользуются ли львы большой пирамидой из камней, сложенной на могиле Пиппы, как удобным местом для наблюдения за животными, которые приходят к ручью?

В другой раз мы пересекали длинную дамбу, образовывавшую верхнюю часть плотины, перегораживающей реку Роджеверо, и увидели пару египетских гусей, шедших вразвалку по мелководью с семью крошечными гусятами. К своему ужасу, вдруг я заметила неподалеку от них едва различимый над водой кончик носа крокодила; крокодил, очевидно, надеялся на легкую закуску. Желая спасти гусят, я стала сигналить; крокодил сделал сальто, перемахнув через плотину вниз, а гуси-родители поторопились увести свои выводок по дамбе в прибрежный кустарник. Семья была уже в безопасности, но я подумала, что не всем гусятам этого выводка удастся дожить до зрелого возраста.

Гуляя по холмам, мы набрели на серповидный утес, поросший пальмами вида Raphia. У его подножия находилось несколько кристально чистых водоемов, образованных родниками. Это был идиллический уголок. Множество следов различных животных красноречиво свидетельствовали о том, что здесь происходит ночью, но даже и теперь, среди бела дня, мы увидели под нависшими пальмовыми листьями две едва различимые фигуры слонов, стоящих в водоеме.

Мы также наблюдали приблизившихся к нам нескольких сетчатых жирафов. Хотя эти представители семейства жирафов меньше по размерам, чем их масайские сородичи, обитающие в районах Кении, находящихся на большей высоте над уровнем моря, они выделяются своим похожим на сетку рисунком. Их можно отнести к числу самых красивых животных Африки. Мы заметили, что два самца заинтересовались самкой, стоявшей неподалеку. Я следила, как соперники делали медленные круги, обходя друг друга, стремительно сталкиваясь лбами и соприкасаясь мордами. Они продолжали состязание около получаса, до тех пор пока меньший самец не удалился. Тогда победитель подошел к самке. И в конце концов они вместе отправились в заросли. Это был самый деликатный спор за первенство, который я когда-либо видела.

Стадо из семнадцати слонов было настроено более воинственно. Увидев нас, они образовали фалангу, в центре которой оказались два маленьких слоненка. Взрослые слоны хлопали ушами и были готовы напасть, если бы мы осмелились приблизиться к ним хотя бы на шаг.

Уже двадцать дней я безуспешно искала Уайти и Тату, мое время истекало, и я стала приходить в отчаяние. Но вот мы неожиданно встретили двух посетителей парка, которые сообщили нам, что только что видели гепарда с четырьмя детенышами в кустарнике возле дороги. Мы отправились в указанном направлении. Гепарды исчезли, однако, ориентируясь по свежим следам, я после двух часов усиленных поисков заметила под деревом Уайти и ее потомство. Надеясь, что мы сможем подобраться к ним поближе, я осторожно повела лендровер, но, как только свернула с дороги, малыши бросились прочь. Подождав, пока семья успокоится, я, оставив Локаля в машине, медленно подошла к ним на расстояние пятидесяти метров и села. Я была счастлива, обнаружив, что все четыре детеныша живы; им, должно быть, уже исполнилось восемь месяцев. Трудно было представить, как Уайти удалось уберечь их от многочисленных львов и других хищников. Самый маленький из детей Уайти все еще проявлял большую нервозность и почти все время прятался.