Моя беспокойная жизнь

Когда я рассталась со своими шведскими друзьями, у меня еще оставалось свободное время до возвращения Джорджа с эфиопской границы. Специальный районный уполномоченный пригласил меня в Капенгуриа — административный центр Восточного Сука. Там инспектор по сельскому хозяйству и районный уполномоченный были столь любезны, что нашли для меня натурщиков. Я не умела говорить на языке племени сук, и мне казалось, что заинтересовать моих натурщиков будет легче всего, если я посажу их перед собой таким образом, чтобы они меня видели, и буду смотреть им прямо в глаза, но оказалось, что они, до сих пор не встречавшие ни одного иностранца, так же заинтересовались моими светлыми волосами и голубыми глазами, как я их прическами. Женщины были очень застенчивы, но с ними я могла легче поладить, чем с мужчинами, весьма любознательными и склонными ошибочно интерпретировать мое восхищение их прической.

Позднее мне удалось зарисовать некоторых представителей народности эльгейо, живущей близ Капенгуриа. Моя студия находилась близко от места работы специального уполномоченного, что позволяло мне выбирать натурщиков из числа тех людей, которые ежедневно толпами прибывали сюда, чтобы выяснить свои дела. На моем первом натурщике — местном вожде — была великолепная верхняя одежда из голубого обезьяньего меха. К этому времени мои планы по созданию живописных портретов стали настолько занимать меня, что мне надо было выделить время на мои творческие поездки.

Когда этот вопрос был решен, возникла необходимость приобрести машину, так как невозможно было путешествовать на автобусе со всем моим скарбом. Располагая небольшой суммой денег, я приобрела подержанный фургон, достаточно большой, чтобы вместить лагерное снаряжение и все необходимое для живописи. Я очень гордилась своей первой машиной, но не успела отъехать на небольшое расстояние, как она потонула в облаке дыма, и я с минуту на минуту ожидала, что она взорвется. Я испугалась, что мне больше не придется ездить на ней, но на этот раз ее починили, и она продержалась еще некоторое время. Машина сделала меня мобильной, что позволило мне посетить несколько административных районов. Чем больше мне приходилось рисовать африканцев и их традиционные украшения, тем больше я понимала, как важно запечатлеть их быстро исчезающую культуру.

Теперь начинался новый отрезок моей жизни, на протяжении которого я многое узнала о сложных обычаях местных племен и была свидетелем того, как под воздействием Запада старый уклад жизни сменяется новым.

Самым важным и самым таинственным периодом в жизни здешних африканцев был период ритуала обрезания. Обрезание производилось целыми группами или поодиночке, в зависимости от обычая племени. Сама операция являлась лишь незначительной частью ритуала, хотя и она служила проверкой смелости и выдержки у посвящаемых. Однако самой существенен его частью было уединение. Изоляцию считали важным этапом в формировании характера человека. В течение этого периода, иногда продолжавшегося недели и месяцы, а иногда длившегося даже до двух ют, посвящаемого не разрешают видеть никому, кроме наставника. Этот умудренный жизненным опытом человек готовит его к тем обязанностям, которые ему придется выполнять в дальнейшем как члену своего племени. Мне посчастливилось встретить двух посвящаемых из племени ньемне в период их изоляции. Они, по-видимому, никогда не видели белой женщины, и их любопытство было так велико, что они согласились позировать мне, и я написала их портреты. Позднее эти портреты стали главной опорой в моей профессии художника, так как они помогали мне столковаться с менее уступчивыми вождями. Мне удалось убедить их, что я хочу только запечатлеть их традиционные обычаи для будущих поколений, которые в противном случае могут ничего об этих обычаях не узнать.

Для осуществления моего замысла — включить в мою коллекцию портретов представителей всех племен Кении — мне требовалась поддержка правительства.