Моя

— Галь, нам пора, — перебил его подошедший к нам Стас, одарив Акимова подозрительным взором.

Светло-карие глаза Акимова резко потемнели, выдавая гнев своего хозяина.

— Я рада, что у вас всё хорошо, — улыбнулась я ему, отдавая Артёмку, чтобы избежать очередной драки. — Нам действительно пора. Прощай, малыш, — прошептала сыну, погладив того по пухлой щёчке.

Мы с Егоровым даже успели сделать два шага в направлении автомобиля, как вслед нам донеслось:

— Неужели тебе совсем не противно жить с девушкой, зная, что она тебя не любит и никогда не полюбит? Или ты реально получаешь извращённое удовольствие от принуждения?

Ох, Акимов…

— Маленькая, я тебя к чему-то принуждаю? — обернулся ко мне Стас, одарив насмешливым взором.

Растерялась. Замерла на месте, едва дыша. Просто не знала, какой правильный ответ будет в данном случае. Мало ли, скажу сейчас "да" или "нет", а после, дома, мне это всё аукнется.

— Ну да, шантаж же не принуждение, — съязвил Артём.

Господи, зачем он нарывается?!

К чему?

— Так что, любимая? Я тебя принуждаю или шантажирую? — тоже продолжал насмехаться Егоров.

И вот теперь я разозлилась. Устроили тут проверку на крутость! Тоже мне самцы напыщенные!

— Да идите вы! Оба! Куда подальше! — выдала в сердцах и сбежала в машину, где Стас оставил Антошку.

Артём

— Слушай сюда, Акимов, я повторять не буду, — заговорил Егоров, как только хрупкая фигура Лины скрылась в серебристой ауди. — Перестань копать под мою семью. Или тебе мало было? — указал взглядом на мой живот. — Поверь, то было лишь предупреждение. В следующий раз тебя просто уберут по-тихому, и всё. А мне бы не хотелось, чтобы Галина снова заработала нервный срыв. А так и будет, если не остановишься.

Ого, вот это заявление!

— Это что, предупреждение или обещание? — усмехнулся я, вопреки истинным эмоциям.

— Это помощь, Акимов. И не столько тебе, сколько ему, — кивнул он на сына. — Галина и без того постоянно на взводе, особенно, если рядом Артёмка. А случись что с тобой, она и подавно впадёт в депрессию.

— Да неужели? — съязвил я. — На взводе? С чего бы вдруг? Может, потому что ты её шантажируешь на постоянной основе? Или принуждаешь быть с собой?

— Я не спорю, я подонок и ублюдок. Не отрицаю. И я не отдам тебе Галю. Я лишь хочу, чтобы ты понял, что так или иначе, она всё равно останется со мной. И неважно, жив ты будешь или мёртв. А вот сына, — снова посмотрел на ребёнка, — ты тогда сберечь не сможешь.

— А ваша семья всегда привыкла решать всё с помощью денег и шантажа?

— Если есть такая возможность, почему — нет? Разве ты не тем же собираешься заняться? Собираешь компромат на меня, чтобы потом шантажировать. Просто у меня возможностей и связей больше, в остальном разницы никакой.

— Ошибаешься, Егоров, — приблизился я к нему. — Разница большая. Ты вынуждаешь бороться с тобой твоими же методами. Я бы и не стал ничего подобного делать, не затронь это мою семью. И я потоплю тебя, Стас, обещаю. Ты пожалеешь, что пошёл против меня, что заставил страдать моего ребёнка и мою женщину.

— Слишком много пафоса, Акимов. Делай, что хочешь. Я лишь предупредил. И зря ты связался с Прохоровым. Он помогает лишь себе. Ты пешка в его руках. Придёт время, и тебе придётся дорого заплатить за его помощь. С ним не действует правило "враг моего врага — мой друг". Он враг всем. Даже собственной семье. Да, он сделает всё, чтобы меня уничтожить, вот только в первую очередь будет использовать против меня Галину. И если надо будет её для этого уничтожить, так и сделает, наплевав на ваше соглашение. Делай выводы. Счастливо оставаться, — развернулся и направился к машине.

— И вот мне интересно, это как же надо было довести человека, чтобы он так сильно тебя ненавидел? — не удержался я от очередной подколки.

Стас остановился, но отвечать не спешил, что-то обдумывая про себя. Лишь минуту спустя произнёс негромко, так и не обернувшись:

— Я убил его дочь.

Настолько растерялся от его признания, что не сразу нашёлся со словами. Парень же уже успел сесть в машину. Так я и стоял, глядя вслед уезжающей со стоянки серебристой ауди. И вот я, наверное, придурок, но почему-то был уверен, что сказанное не совсем правда. Скорее, образное выражение. Егоров, конечно, ублюдок, но на убийцу не тянет. Если так и случилось, то по ошибке. Или же я просто совсем перестал разбираться в людях.

— Ты что-нибудь понял? — обратился к сыну.

Конечно, тот не ответил, только заплакал.

— Ничего, Тёмыч, ничего, мы её вернём, вот увидишь, — улыбнулся я ему.

Шанс представился уже скоро. Когда ко мне явился гость.

— Добрый вечер, — поздоровался Прохоров Константин Викторович с наигранно беззаботной улыбочкой, по-хозяйски проходя в кабинет и усаживаясь в кресло.