Мой злой Фей

— В нашей команде появились лидеры. Как вас зовут, прекрасная леди?  — обратился ко мне очаровательный шоумен, и я явственно услышала, как Злыдень фыркнул. Стервец!

— Наталья!  — громко, бодро, улыбаясь от уха до уха.

— Как приятно видеть такое рвение! А вас как зовут? — переключился на моего оппонента.

— Тимофей, — с прохладцей в голосе отвечает Лукьянов, а мне хочется добавить, что его Злыднем величают. Но смолчала, колкие слова проглотила, только улыбнулась еще шире.

— Тимофей и Наталья чудесная пара!

Да, да, я тоже так думаю, а кое-кто голубоглазый может не кобениться!

— Ну что, поехали? Узнаем, кто самый везучий человек в этом зале!

Мы стоим, впившись друг в друга пронзительными взглядами. Как ковбои на диком западе, ей Богу. У меня мурашки по спине, и сердце грохочет, как ненормальное. Адреналин в крови кипит.

— Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три!  

У меня бумага, у него бумага. Ничья.

— Та-а-ак, — с улыбкой тянет ведущий, — похоже удача еще не определилась на чьей она стороне. Еще разок. Готовы?

— Да!  — ворчу себе под нос, а у самой руку неслабо потряхивает, когда вперед выставляю, а все из-за голубых глаз напротив меня.

Фей молчит, лишь на меня смотрит не отрываясь. Злится. Отчетливо вижу это.

— Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три!

Ножницы — ножницы. Твою мать! Нервов никаких не хватит с такими играми!

— Признавайтесь, вы общаетесь телепатически? — смеется ведущий. Гости веселятся, что-то ободряюще выкрикивают, разделившись на две команды. Одни болели за Лукьянова, другие за меня и всячески подбадривали.

Даже дышать тяжело было, оттого что сердце в груди неистово гудело. Спокойствие, Натаха. Соберись! Ты должна ему нос утереть! Злыдню этому голубоглазому!

— Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три!

Я хочу выбросить ножницы еще раз, но в последний момент ладонь сама, против мое воли, раскрывается, показывая бумагу.

У Злыдня камень.

Я победила? Победила??? Победила!

Не удержавшись, завизжала и запрыгала на месте, зажимая себе рот рукой.

Я победила. Твою мать! Невероятно! Я самая везучая бабенка на этом свете!

У Тимофея ни один мускул на лице не дрогнул, только взгляд стал холоднее на десяток градусов.

— Поздравляю, — произнес с ничего не значащей улыбкой, намереваясь просто отдать мне деньги и уйти.

Э, нет! Даже не мечтай!

Ступила к нему ближе, игривым жестом деньги из рук вытянула и, склонившись так, чтобы кроме него никто меня не услышал, томно пропела:

— Это было легко. Как конфетку у ребенка отобрать, — улыбаюсь надменно, с упоением играя на натянутых струнах ущемленного самолюбия, — считай это справедливой платой за две кружки кофе.

Эх, как глазищи голубые полыхнули! Как молнии в разгар грозы, аж под ложечкой засосало. Не смог Фей удержать холодную маску на лице, не ожидал от меня такой подлости, не привык он к таким выкрутасам.

Губы поджал, прищурился хищно, во взгляде проскочило обещание наказать за дерзость, от чего по венам лава побежала и дыхание сбилось. Адреналин в чистом виде. Неразбавленный огонь. Сладкий яд.

Я добилась того, чего хотела. Заставила его все свое внимание на меня обратиться, завладела им полностью. Мне даже показалось будто в зале никого кроме нас не осталось, периферия размытая, звуки не различить — сплошной гул, и поверх этого свое собственное тяжелое дыхание. Бешеный коктейль. Не желая останавливаться на достигнутом, протягиваю руку, как во сне, и легонько по щеке его треплю, продолжая сахарно улыбаться:

—  Не плач, у тебя просто не было шансов, — глумлюсь, с удовольствием наблюдая, как взгляд темнеет, — я тебе просто не по зубам, Тимофей Андреевич.

На последок ласковая саечка и под радостные крики остальных илу к своему месту, чувствуя колючий взгляд между лопаток. Даже ноги задрожали от напряжения.

В потной ладони сжимаю свои самые легкие в жизни деньги. Что ж, я девушка практичная, поэтому буду считать это пособием по уходу за ребенком.

Оглядываюсь на Фея через несколько шагов, чтобы убедиться, что он по-прежнему стоит на том месте и смотрит мне в след, стиснув зубы так, что желваки на скулах ходят.

Ничего, ничего, переживет. Иногда полезно спуститься с небес на грешную щемлю, особенно таким самовлюбленным типам, как Лукьянов.

Я его, конечно, сегодня уделала. Под орех. Теперь осталось дождаться реванша.

***

Возмездие не заставило себя долго ждать. Ведущий еще немного пошутил, потом предоставил слово одному из гостей, а затем объявил танцевальную паузу. Не успела я даже глазом моргнуть, как рядом со мной нарисовался Лукьянов, руку требовательно протянул, приглашая на танец. Даже скорее не приглашая, а требуя.

Эк, тебя зацепило, Злыдень ты мой голубоглазый!

Видать, хорошо я ему яйца придавила, от души. Бедняга разве что не дымился от праведного возмущения, а мне смешно. Вкладываю свою ладошку в его лапу, и он сжимает ее крепко. Непроизвольно дергаюсь, потому что простреливает сладкой истомой от кончиков пальцев и до самой макушки.

— Танцевать то умеешь?  — лопочу насмешливо, когда выходим в зал, на открытое место, — или мне беречь свои ноги, чтобы не оттоптал их в мстительном порыве?