Мой Ванька. Том второй

– Сашка, ты что, считаешь, что я совсем Ванька-дурак? Я ему сказал, что мы с тобой как работали без их помощи, так и будем работать дальше.

– Гм… Опять за меня решения принимаешь! – я довольно хмыкаю и добавляю: – Правильные решения!

Вышел на улицу. Господи! Какое это счастье – топать по снегу, а не по полу! Слабость, конечно, осталась, но вернулась уверенность в движениях и пропало головокружение. Энергетика тоже почти восстановилась. Я это чувствую! Потихоньку двигаюсь к своей машине. Ванька как мой лечащий врач, а именно так в шутку он себя величает, даже разрешил мне сегодня покататься.

Сажусь за руль. Осторожно трогаюсь… Резина на моей машине летняя, надо учитывать. Да! Опыт не пропьёшь! Руки и ноги будто сами отрабатывают. Сколько сейчас времени? Ого! Уже почти четыре часа. Ванька, наверно, уже едет в Чистые Озёра. А почему бы, собственно, мне тоже туда не съездить? Каких-то сорок километров. Как же меня туда тянет! А-а, была не была! Изругают меня, конечно, за партизанство, но, как говорится, если нельзя, но очень хочется, то можно!

Выезжаю на шоссе. С моей летней резиной надо поаккуратнее. Ванька, когда я приеду, конечно, скажет… Так… Ванька… Похоже, он обо мне сейчас думает. Что-то его беспокоит. Чувствует, что я еду? Не похоже. Ладно, приеду – разберусь.

Въезжаю в знакомые ворота и подъезжаю к шлагбауму. Нахожу в бардачке пультик для открывания. Мне такой персональный ещё при установке сразу дали.

Ну вот, паркуюсь. Даже почти не устал. Всё-таки езда за рулём на меня всегда действует освежающе. Ванькин «Пежо», сосватанный ему Николаем Сергеевичем после того, как его Андрейка зашагал, уже стоит тут.

– Здравствуйте! – я вхожу в приёмный покой и делаю несколько шагов.

Охранник подскакивает и таращится на меня.

– Здравствуйте… Александр Николаевич…

– Да, это я, а вовсе не тень отца Гамлета, – улыбаясь, пожимаю ему руку. – Как у нас тут дела?

– Как всегда. В армии говорят – никаких происшествий не случилось! – оправившись от изумления, шутливо, но браво докладывает он.

– Александр Николаевич! Здравствуйте! А нам сказали, что вы дома в порядок себя приводите…

Оборачиваюсь. Шитова! Стоит поодаль, смотрит на меня и качает головой. Сейчас воспитывать будет.

– Здравствуйте, Елена Михайловна! – подхожу, ласково обнимаю и тихо говорю ей на ухо: – Только не сочтите, что я к вам пристаю…

– Да ну вас! Зачем вы так? Ваня говорил, что вы ещё очень слабы.

– Видимо, не совсем слаб, если всё-таки сам за рулём доехал. Ужасно без всех наших скучаю! И без работы – тоже.

– Александр Николаевич, мы знаем, какая у вас была работа, – серьёзно и как-то очень горько говорит она и добавляет: – Никому бы такой не пожелала.

– Надеюсь, всё теперь в прошлом.

– Дай Бог! Вы к себе или на второй этаж, к Кириллу Сергеевичу?

Похоже, пронесло.

– Пока к себе. А что это? Уже половина шестого, а приёма нет. Вон люди…

– К Ване опять этот гость приехал. Какой-то странный. И очень неприятный…

Сразу понимаю, почему у меня было беспокойство. Значит, в моём кабинете у Ваньки сидит этот самый президент…

– Ну ладно, Елена Михайловна, пойду выгонять гостя на правах хозяина. Пожалуйста, особого переполоха не устраивайте. С гостем разберусь, и мы ещё увидимся.

Захожу в кабинет.

– Сашка? Ты… зачем приехал? – сидя за моим столом, Ванька хмурится.

– Мне показалось, что я могу тебе помочь, – спокойно говорю я, бросив взгляд на человека, сидящего напротив него на кушетке, и начинаю снимать куртку. – Где мой халат?

– Возьми, там чистый тебе повесили. Вот, познакомься – Волярский Аркадий Борисович. Я тебе уже о нём говорил, – представляет мне своего гостя Ванька.

– Здравствуйте! А я – хозяин кабинета, – спокойно сообщаю я, избрав для своего представления именно такую форму. – Знаю, что вы мною интересовались. Чем могу быть полезен?

– Буквально всем, Александр Николаевич! – Волярский непринуждённо улыбается.

Вид у него очень импозантный. Ему, по всей видимости, хорошо за сорок. Обращают на себя внимание пронзительные чёрные глаза на узком бледном лице, обрамлённом длинными чёрными, скорее всего крашеными волосами. На груди, спрятанной под чёрную водолазку, на цепи из непонятного мне металла блестит тоже непонятный мне знак.

– Иван Николаевич, разреши, я присяду, – полуофициально прошу я, когда Ванька встаёт, и сажусь на своё место. – Итак… Вы мною интересовались, Аркадий Борисович. Я вас слушаю.

– Я президент Международной академии магии и целительства и белый маг, – отрекомендовывается он. – Я хочу предложить вам вступить в нашу академию. Ваши заслуги в нашей области несомненны и заслуживают более широкого признания. Мы в состоянии обеспечить вам просто всеобщее признание.

Всё это говорится достаточно пафосно, при этом он буквально сверлит меня своими чёрными глазами. Своего взгляда не отвожу. Невольно ощущаю посягательство на свою энергетику и ставлю защиту. Редко когда я делаю такие вещи, но Кох прав, такие приёмы иногда необходимы. Пытаюсь понять, что же ему от меня нужно. Это отнюдь не примитивная попытка вымогательства, которая уже когда-то имела место. Это что-то другое…