Мой Ванька. Том первый

Ванька… Он один в целом мире. Какой-то сводный брат, мой тёзка, не в счёт. Вряд ли он найдётся. Так что у него есть только я, и связаны мы с ним только нашим взаимным, непонятным мне чувством. Это за меня Ванька цепляется по ночам, как за соломинку, надеясь, что я буду его надеждой и опорой. Душа не на месте. Конечно же, я ему практически изменил. Ведь если он честно пытается стать нормальным, то именно я должен способствовать ему в этом. Как это сделать? Да помочь ему найти женщину, которую он полюбит, которая станет его половинкой! Только тогда моя миссия будет хоть как-то выполнена. И здесь, помня, как он тогда отреагировал на Нину, я должен стараться не доводить его до таких переживаний. Получается, в первую очередь – устройство его личной жизни, а уж потом своей.

А Даша… Она поверила мне, хотя я ей ещё ни разу не говорил о своём к ней отношении. Её поступок дорогого стоит. Я и её фактически обманываю, не говоря всего про Ваньку и про наши с ним взаимоотношения.

Запутался… Меня очередной раз жжёт стыд. Вторую неделю под разными предлогами увиливаю от встреч с Дашей. Я должен в себе разобраться. Да и работы после Нового года навалило. После нашего с Дашей трёхдневного пребывания на даче, когда мы с ней ни в чём себе не отказывали, она находится в некоторой эйфории и, видимо, поэтому мне многое прощает.

Трусливо решил «гнать зайца дальше». Теперь наши встречи с Дашей начинаются с поцелуя. И это всё. Дальше я не иду.

Мы по-прежнему не можем видеться каждый день. Дела всё-таки! Сегодня опять встречаемся у нашего кафе.

– Привет! – подходя ко мне, она прекрасно улыбается.

– Здравствуй!

Обнимаю её и целую.

Она явно не спешит освободиться от моих рук. И у меня в голове всё плывёт…

– Может, поедем ко мне? – осторожно спрашиваю я, поскольку не знаю, как она на это приглашение отреагирует.

– Ты наконец дозрел? – укоризненно спрашивает она.

– Дозрел…

– Я согласна, – просто говорит она.

Садимся в мою машину и едем.

…Лежим с Дашей в обнимку на нашей с Ванькой тахте. Одежда разбросана по комнате.

– Ой! Саша… – спохватывается она. – Мне домой надо. Отец будет беспокоиться. Ты меня отвезёшь?

– Конечно! – и следом за ней встаю с постели.

Одеваемся быстро, почему-то не глядя друг на друга.

Просыпаюсь в холодном поту. Снился кошмар. Я видел, как Ванька опять куда-то падает. Ох, волнуюсь… Тот раз он тоже падал. Ладно. В воскресенье он должен позвонить. До этого я места себе не найду. Слишком часто я получаю подтверждения, что мы с ним как-то или чём-то связаны. Не зря я всё рассказал Илье Анатольевичу. Жаль, что сейчас не могу с ним пообщаться, поскольку он только вчера уехал на две недели с женой в санаторий и наши занятия прервались.

Прошло воскресенье, а Ванька не позвонил. Беспокоюсь… Он оставлял мне координаты офиса своей фирмы-работодателя. Надо позвонить, а лучше туда съездить.

А если ничего не случилось, и я помешаю его делам? Ой…

– Так… Иван Николаевич Серёгин… – девушка в Ванькиной фирме что-то ищет. – А вы кто ему?

– Сводный брат, – повторяю я уже придуманную легенду. – Зовут меня Александр Николаевич.

– Так вот, Александр Николаевич, беда там. Сильно разбился ваш брат. Упал с большой высоты. Парализован, кажется… Сейчас в больнице в Булуне.

Комната будто покачнулась. Это я виноват! Это Бог Ваньку за меня наказал. Ну и меня тоже…

– Как туда можно добраться?

– Если быстро, то только грузовым бортом, который туда летает раз в неделю. Если не очень быстро, то самолётом через Москву до Якутска, а там опять самолёт до Булуна.

– Спасибо.

Теперь надо сначала устроить все дела на работе. Вернее, договориться с парнями. Потом всё объяснить Даше. И ещё записку Илье Анатольевичу написать.

Опять встречаемся с Дашей у кафе.

– Что у тебя случилось? – спрашивает она сама.

Не думал, что всё так ясно написано на моём лице.

– Ванька парализован… – Рассказываю всё, что знаю.

– Ты туда когда летишь?

Она задаёт вопрос так, как будто я ей уже сказал о своём решении. Значит, понимает меня.

– Послезавтра. Завтра после работы съезжу к Мастеру, оставлю в почтовом ящике записку.

Пишу письмо Илье Анатольевичу. Я не любитель писать, поэтому взвешиваю каждое слово. Очень не хочу обидеть ненароком Мастера.