Мой талисман

Княгиня начала планировать поездку Ольги, и та вздохнула с облегчением. Слава Богу, невестка приняла ее версию событий, значит, и с братом не должно было быть проблем. Так оно и оказалось. Алексей, сначала воспринявший идею поездки сестры за границу в штыки, потом под влиянием жены успокоился. К тому же выяснилось, что поскольку будущей великой княгине предстоял переход в православие, императрица Мария Федоровна направляла с делегацией фрейлину Анну Алексеевну Орлову-Чесменскую, даму такой религиозной убежденности, что в свете ее почитали практически монахиней. Графиня Анна, хотя и была еще достаточно молода, ей было чуть более тридцати лет, сознательно избрала для себя жизнь почти аскетической строгости. Она делала колоссальные пожертвования на монастыри, строила храмы, была духовной дочерью почитаемого святым гробового старца Амфилохия. Алексей съездил с визитом к Анне Алексеевне и поручил он нее заверения, что она лично проследит, чтобы ни один волос не упал с головы княжны.

– Холи, теперь я спокоен, – весело сказал Алексей, потирая руки, – сдать тебя под надзор Анны Алексеевны – все равно, что в монастырь, только твой монастырь будет передвижным.

– Я и без монастыря собиралась вести себя прилично, – отшутилась Ольга, – но если тебе так спокойнее, то, ради Бога, поступай как знаешь.

Но теперь Холи было не до шуток. Анна Алексеевна оказалась настолько крепка в догматах веры, что даже протоиерей Музовский, который должен был отвечать за вопросы православия, старался не связываться с ней. Она много молилась сама, строго следила, чтобы и порученная ее заботам княжна Черкасская делала то же самое. Экипажи останавливались у всех церквей, которые попадались по дороге, и кортеж не двигался дальше, пока не отслуживался молебен. Немного легче стало, когда местности с православными храмами сменились землями, где население исповедовало католическую веру. Теперь перед храмами перестали делать остановки, но зато Анна Алексеевна начала молиться еще усерднее и читала в карете переплетенные в белую кожу письма своего духовного наставника – старца Амфилохия. Ольга в который раз мысленно поблагодарила Катю за отдельный экипаж, по крайней мере, здесь, оставаясь одна, она отдыхала.

Путешествие под надзором суровой графини Анны оказалось не таким интересным, как представляла Ольга. Прибалтийские земли были похожи на польские, а немецкие не сильно отличались и о тех, и от других. Княжне понравилась Варшава. Мужчины во главе с Музовским по приезде отправились на аудиенцию к великому князю Константину, а графиня Орлова-Чесменская, намекая на связь великого князя с графиней Лович, с которой тот жил открыто, безапелляционно заявила, что дамам там делать нечего. Она взяла для охраны двух своих лакеев, едущих на запятках ее кареты, и отправилась вместе с Ольгой гулять по городу.

Строгая красота королевского замка и средневековые дома старого города соседствовали в Варшаве с роскошными барочными дворцами польской знати. Французские платья дам сменялись красивыми национальными нарядами простолюдинок. Город был пестрый и, несмотря на конец зимы, яркий. Ольге захотелось подольше погостить в нем, и ее желание исполнилось: делегация осталась здесь на несколько дней. Княжна насладилась прогулками, на которых оттаяла даже суровая графиня Анна, а Ольга поняла, что этот прелестный город уже занял уголок в ее сердце.

Потом кортеж двинулся дальше и уже не останавливался до самого Берлина. Когда княжна вошла в комнату, отведенную ей в королевском дворце рядом с графиней Орловой-Чесменской, девушка подумала, что больше никогда не поедет путешествовать, так она устала от тряской, долгой дороги и от контроля Анны Алексеевны.

Прусский двор оказался очень бедным. После роскоши Зимнего дворца почти пустые комнаты с минимумом мебели, скромные наряды принцесс, отсутствие на них украшений показались Ольге необычными. Только теперь она поняла, насколько богат русский императорский дом. Девушка поделилась своими сомнениями с графиней Анной, и та с ней согласилась:

– Я сама хотела посоветовать вам убрать все украшения – оставьте только фрейлинский шифр, а я оставлю только нагрудный портрет императрицы-матери, – сказала та. – Будет неприлично, если мы наденем те украшения, которые привыкли носить дома. Да на тот жемчуг, в котором я гуляла в Варшаве по улицам, можно купить половину королевского дворца. Мы не подумали о том, что Пруссия разорена контрибуциями, которые она заплатила Наполеону, и войной, которую вела пятнадцать лет.

– Значит, королевская семья бедна! – догадалась Ольга. – Хорошо, что нас только представили и мы еще не успели бестактно обидеть хозяев.

– Да, Бог отвел, – перекрестилась графиня. – Теперь будем осторожнее. Я зайду за вами завтра утром, посмотрю, как вы одеты. Береженого Бог бережет.

Ольга согласилась, и наутро для визита к принцессе Шарлотте выбрала самое скромное из своих платьев, а к плечу приколола только фрейлинский шифр на голубой ленте. Анна Алексеевна одобрила ее наряд и сообщила: