Мой талантливый враг 2

На деле же внутри всё клокочет от чувств к этому парню. Ухает в сердце, долбит в висках. Люблю его. Как же сильно я люблю его строгий взгляд, черные всклокоченные волосы, блестящую серьгу на губе. Я знаю её вкус. Соль и металл.

— Сначала нужно выучиться!

Меня тут же уносит с ярмарки, хоть я отчаянно сопротивляюсь.

Зачисление первокурсников. Я поступила в академию Святого Михаила. Оборачиваюсь. Ищу его взглядом. Мы же обещали друг другу учиться вместе.

Но его нет рядом. Мы поссорились, расстались? Он нашёл другую. Это невыносимо!

– Убогий лабух! — кричу ему, пытаясь сделать так же больно, как мне. Я умираю внутри, Винсент. Помоги же!

Разбуди меня!

— Так просыпайся, курочка. Или мне лучше звать змейкой?

Мы только-только отыграли выступление. Тело всё ещё дрожит от возбуждения, или музыка тут вовсе ни при чём. Басы гудят в ушах, в теле. А внутри словно ликующий удар тарелок. Распахиваю глаза оттого, что мне преступно хорошо, а вокруг меня яркими картинками ещё более неприличная сцена: два тела, слившихся в страстном танце, и моё лицо. Немного раскрасневшееся, глаза прикрыты, а из губ вырывается стон.

О Музы...

Озираюсь по сторонам и понимаю, что прямо сейчас всё это видит с дюжину человек, а главный виновник представления, с нахальной улыбкой играет эту пошлятину на моей же скрипки.

Я даже задыхаться от злости начала.

— Ви-ви, я-я-я тебя уб-уб-уб! Убогий лабух! — перекрикиваю музыку, сгорая от стыда.

Убью его. Убью его! Вот мерзавец!

Все нас видели. Немет, Виктория, банда Иштвана, его Высочество, Шайло... Ладно, ей можно. Я бы сама ей все рассказал в подробностях. Но остальные то. Простонала от этого несмываемого позора. А Винсент играть перестал, смотрел на меня, словно первый раз видел. Его руки  опустились вместе со скрипкой, а потом и вовсе уронил её в траву. Побежал ко мне, сильно хромая. Босые ноги, мокрые штаны закатаны до колен. Исхудавший, небритый. Что с тобой случилось? Расскажешь? Ты тоже был в аду?

Хотела оттолкнуться от подлокотников и побежать к нему, но я лишь сползла на траву. Ноги словно ватой набили.

— Проснулась... Ты здесь... Ты здесь... Нана.

Это был самый солёный поцелуй в моей жизни. Не знаю, чьих слёз было больше. Моих или Винсента. Но я бы и дальше ревела, если бы не голос Иштвана:

— Так оргия будет после финальной порнушки? Я нереально так зовёлся. Дамы, кто со мной пройдет вон до того кустика?

Но оргией точно не пахло. Со всех сторон раздавались звуки сирен, и нас окружило с десяток полицейских машины. Крепче прижалась к Винни.

— Опустите инструменты! — приказали нам по громкой связи.

— Вы про мой стояк? — решил пошутить Иштван, но в воздухе тут же раздался предупредительный выстрел, и все быстро попадали на траву.

— Верните пациентку, и вам ничего не будет!

Это они про меня? Сколько же я провела в больнице?

— Я здесь! Я в порядке. Я тут по доброй воле, — кричала я слабым голосом.

Но никто мне не поверил. Через пару минут начался штурм. По факту законники просто скрутили нас и рассадили по патрульным машинам.

Я мертвой хваткой вцепилась в Винни, и к счастью, нас закрыли вместе. Законники даже принца не пожалели.

— Вы хоть знаете, кто? Я третий сын короля. Кай Хапс...

Его, так же как и всех, запихнули на заднее сидение, предварительно надев наручники.

— Ага, — заржал законник. — А я вообще король. Че, мелочиться-то. Удобно вам, вашество? Или звать тебя сыночком?

Глядя на это я решила не повторять лишний раз, что я и есть та самая похищенная Елена Анна ден Адель, все равно не поверят. Просто прижималась к Винни и думала лишь об одном. Как теперь жить, зная, что твой возлюбленный в любой момент может провалиться в делирий, когда выяснит правду о том, что случилось на реке. Как Винсент жил с этим каждый день?

Он не был виноват в смерти моей мамы.

Она не умерла от болезни и не утонула.

Её убили прямо у нас на глазах. И знают об этом пятеро человек. Говард Вестерхольт, Вивиан Вестерхольт, Флориан Майер, Амадей Циммерман и я.

Именно из-за этого я стерла свои воспоминания сама. Бедная Виви не могла держать эту тайну в себе., и выложила всё сразу после нашей поездки на ярмарку. Её трясло от ужаса, а я потирала пальцем монетку.

Делирия не случилось. Не знаю почему. Возможно, я никогда не верила, что мама просто заболела. Всю жизнь я готовила себя к какой-то ужасной тайне, потому даже шока не испытала. На удивление я была хладнокровна, словно притаившаяся в зарослях змея.

— Успокойся, Виви, — я трясла её за плечи. — Если Винсент увидит твои слёзы, он допытается.

Она шмыгнула носом.

— Отец чудовище. Если он узнает, что я тоже всё видела, Лена... Он и меня убьёт.

— Тс-с-с-с-с-с. Они верят, что мы всё забыли. Пусть верят. Ничего не говори Винсенту, поступите в академию и держитесь подальше от Говарда. Я всё улажу.

— Как?! Как ты уладишь?