Мой суженый, мой ряженый

— Но это же не дешевка, а фирменные. Они и стоили прилично, — попыталась оправдаться Женя.

— Да ну тебя. — Люба бросила на асфальт остатки бублика и крепко взяла подругу под руку. — Идем.

Ехать и впрямь оказалось недолго. Через четыре остановки девушки сошли и зашагали к видневшейся впереди высокой темно-зеленой ограде.

— Это бывший детсад, — на ходу объясняла Люба, — Всеволод Михалыч его отремонтировал на свои деньги, станки соорудил. Рояль откуда-то приволок списанный. Старенький, но играет прилично. Теперь у нас здесь репетиционный зал. — В Любиных словах звучала гордость.

— И много народу в вашем хоре? — полюбопытствовала Женя.

— Человек тридцать. Состав все время меняется. Кто-то уходит, кто-то, наоборот, приходит. В основном — студенты, молодежь до двадцати семи. Я-то пою сравнительно недавно, а есть «старички» — те в хоре уже четвертый год, с момента образования.

— Неужели им всем нечем заняться? — Женя недоуменно пожала плечами.

Люба прыснула.

— Женюра, ты рассуждаешь, как человек, привыкший к тотальному планированию и целесообразности. Увы, не каждому даны твои способности переть вперед, как танк на окопы. Людям необходимо что-то для души, а не только для холодного разума.

— Ладно, ты уж меня и расписала! — Женя усмехнулась. — Не думала бы я о душе, черта с два согласилась бы сейчас с тобой пойти.

Подруги миновали калитку и зашли в подъезд одноэтажного кирпичного здания. Уже от дверей слышны были бравурные звуки — кто-то играл на рояле. Люба и Женя разделись в гардеробе и, одолев узкий коридор, очутились в просторном репетиционном зале. Левая часть его была пуста, правую занимали ряды новеньких станков. Точно посредине стоял огромный, черный, блестящий рояль.

«Ничего себе «списанный», — с невольным восхищением подумала Женя, глядя на его полированный, почти зеркальный бок.

За роялем, спиной к дверям, сидела полная, седоватая женщина в свободном сиреневом платье. Ее пухлые пальцы ловко и стремительно бегали по клавишам, голова кивала в такт музыке. Рядом, склонившись к пюпитру, стоял высокий, сухопарый мужчина с кудрявыми рыжеватыми волосами и такой же бородой. Это и был Всеволод Михайлович Лось, основатель любительского молодежного хора «Орфей», композитор и дирижер.

Кроме него и концертмейстера в зале находилось еще несколько хористов: двое ребят и три девушки. Они стояли тесной группкой неподалеку от станков и о чем-то оживленно болтали.

Люба дождалась, пока пианистка закончит играть, и подвела Женю к бородачу.

— Здравствуйте, Всеволод Михалыч. Это моя подруга Женя. Она хочет ходить к нам на репетиции.

Лось окинул Женю цепким взглядом и кивнул.

— Что ж, я рад. Вы любите петь?

— Вообще-то нет, — с улыбкой начала Женя, но Люба тут же перебила:

— Не слушайте ее! Она очень любит петь, и вообще, Женюра чрезвычайно одаренная девушка! Уже сейчас работает над темой для диссертации.

Женя ткнула подругу в бок кулаком.

— Замолчи сейчас же, что ты несешь! — Ей было ужасно неловко и стыдно. Вечно эта Любка ляпнет про нее какую-нибудь чепуху!

Дирижер и седовласая концертмейстерша переглянулись.

— Все ясно, — проговорил Лось с усмешкой. — Анна Анатольевна, сыграйте нам, пожалуйста, что-нибудь из распевок. Желательно попроще. Проверим ваши данные, — объяснил он смущенной Жене.

Толстуха ударила по клавишам, воспроизводя легко узнаваемую мелодию.

— Можете спеть на слог «лё»? — спросил у Жени Лось.

— Могу, наверное.

— Будьте добры.

Она откашлялась и повторила то, что играла пианистка. Вышло вполне сносно. Бородач удовлетворенно кивнул.

— Дальше, пожалуйста.

Седоватая Анна Анатольевна послушно переместила пальцы вправо по клавиатуре и сыграла то же самое, но на полтона выше. Женя пропела мелодию снова. Так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала, что голос начинает ослабевать и давать петуха.

— У вас альт, — заключил Лось. — Не самый шикарный, но вполне приемлемый для нашего коллектива. И слух хороший. Вы ноты разбираете?

— Немного.

— Совсем великолепно. Любочка, вон там, в папке, партии. Дай Жене все, что мы сейчас проходим. А вы, Женя, сегодня просто постойте, понаблюдайте и послушайте. Не надо пугаться, если что-то не выйдет с первого раза, постепенно вы втянетесь в процесс. Вам понятно?

— Да. — Женя кивнула.

Люба всучила ей целую кипу листков, испещренных нотными крючками и закорючками.

— Держи. Это «Аида» Верди, это Петров, это русские народные.

— Да я в жизнь это не спою, — ужаснулась Женя.

— Споешь. — Люба оттащила ее подальше от рояля к станкам.

В зале постепенно собирался народ. Вошел рослый, симпатичный и спортивный парень, заметил Любу с Женей и прямо с порога направился к ним.

— Здорово, Чакина! Кто это с тобой?

— Привет, Санек. Это Женюра, мы с ней вместе учимся.

— Крашевников Александр. — Красавчик протянул Жене широкую, крепкую ладонь. — Для друзей и близких — просто Саня.

— Женя, — представилась Женя, пожимая его руку. Глаза парня игриво заблестели.

— Будем на «ты», ладно?

— Не возражаю.

— У тебя классная прическа. Обожаю, когда у девушек длинные волосы.

— Спасибо. — Женя окинула Санька насмешливым взглядом.