Мой совсем неласковый джинн (СИ)

— Вера! Ты же знаешь, как я отношусь к таким вот… “отвлечениям”, - строго заявила собеседница.

— Знаю. И прекращай нотации читать. Не маленькая уже!

— Ладно, я закончила. Но чтобы в дальнейшем…

— Да поняла я все! Со всеми подряд не спать. Б**тством не заниматься.

— Вера!

— Ну что Вера?!

Тут моя нервная система не выдержала и дала системный сбой. Никак по-другому обильно хлынувший из глаз поток слез, всхлипы и тихие подвывания вперемешку со словами назвать язык не поворачивался.

— Тебе хорошо. Тебя папа боготворит, любит, на руках носит, в жизни не предаст и ничего плохого не сделает. Даже слова поперек не скажет. А я что? Да ты хоть знаешь, как сложно сейчас нормального парня найти? Не знаешь! И не узнаешь! А мне, может, тоже любви хочется. Настоящей! И такой же большой, как у вас с отцом. Вот только где ее взять, не понятно.

— Верочка, перестань. У тебя ещё все будет, милая. Только не плачь, — пролепетала, кажется, вконец растерявшаяся после этой моей тирады мама.

Но я продолжала неизменно реветь. На протяжении следующего часа — полтора были ещё слезы, разговоры и снова слезы. В общем программа, когда две женщины собираются и принимаются активно жалеть и утешать друг друга, оказалась выполнена. Да еще, судя по всему, и на отлично.

Наверное, виной столь бурному вечеру стало напряжение и тоска, что успели в нас накопиться, пока мы не виделись. А когда эмоциональная разрядка все же случилась, я оказалась практически полностью без сил.

Оставив меня в полудреме лежать на кровати, плотно запутанной в плед, мама запретила мне её провожать. Пообещав, что завтра обязательно позвонит и, если будет нужно, снова придет, родительница закрыла за собой входную дверь и ушла.

Я же почти провалилась в сон, когда из кухни раздалось привычно раздражающее мой слух гудение. Вспомнив, кого там оставила, со стоном заставила себя подняться и поплелась за забытой на обеденном столе вещью.

— Хоть слово или полслова по поводу того, что ты сегодня услышал и незамедлительно улетишь в окно. Понял меня? — взяв ежедневник и направившись с ним в обратный путь, пригрозила я.

Полностью уверенная в том, что меня услышали, на первом открытом развороте сразу же нашла этому соответствующее подтверждение.

“И не собирался даже”.

— Вот и хорошо, — отозвалась.

Решила — раз встала, было бы неплохо все же сходить в душ и переодеться во что-нибудь более подходящее для сна. Поэтому, оставив блокнот на прикроватной тумбе, зашагала осуществлять задуманное.

***

Получасом позже, лёжа в объятиях одеяла и подушки, я вдруг ощутила, как моих ступень что-то коснулось. Словно вошла по щиколотку в теплую воду. Сначала улыбнувшись от прокатившейся по телу приятной дрожи, решила, будто это сон про лето, море и солнце. Но через пару мгновений, когда прикосновения сделались в разы настойчивее, а их источник устремился выше по моим ногам, вспоминала то, что заставило меня вздрогнуть и мгновенно открыть глаза.

Судя по тому, что из всей мебели моей комнаты теперь в поле зрения осталась одна лишь кровать, я так и не проснулась. Но что оказалось самым страшным — под моим одеялом и правда кто-то был. И этот кто-то оказался просто огромным.

Испуганно взвизгнув от осознания того, что он ко мне еще и прикасается, взбрыкнула и, на удивление быстро выскользнув из хватки, принялась быстро отползать к изголовью кровати. Вжавшись в него спиной, подтянула к себе ноги и еще раз оглянулась, прикидывая, куда, если что бежать дальше. Но не успела об этом даже подумать, как вдруг оказалась снова схвачена за щиколотку и под очередной испуганный визг возвращена в горизонтальное положение.

Ощутив себя придавленной к кровати чем-то большим, тяжелым, твердым и… невидимым, снова забирать в отчаянных попытках высвободиться.

— Помогите! Кто-нибудь! — не переставая кричать, принялась колотить по сама не зная чему кулаками. Но этим сделала только хуже, поскольку тут же оказалась перехвачена за запястья. Поочередно взглянув на прижатые теперь к кровати с обоих сторон от моей головы ладони, вновь заерзала на месте, чем снова только еще больше себе навредила. В то же мгновение губы накрыло чем-то тёплым и мягким, а из легких будто выкачали весь воздух. Вспомнив вчерашний кошмар и чем именно он для меня закончился, уже приготовилась задыхаться. Как вдруг то, что запечатало мне рот, исчезло. Снова получив полный доступ к кислороду, сделала глубокий вдох и, чувствуя, как мной медленно, но уверенно завладевает новый виток паники, жалобно простонала:

— Пожалуйста, не надо.

— Успокойся. Это всего лишь я, Джи, — раздалось неожиданно в опасной близости от моих губ.

— Это-то как раз и пугает, — выпалила, сразу замерев и принявшись прислушиваться, а заодно вглядываться в пустоту перед собой, прежде чем все же спросить: — Почему я тебя не вижу?

— А хотелось бы? — уже мягче раздалось мужественным чуть приправленным хрипотцой и в целом очень даже красивым голосом.