Мой шейх

— Будет зол. Даже очень, — повела плечом его сестра. — Но я не подставлю под удар честь своего приемного отца, шейха Асира. Брат ходит по зыбучему песку, удерживая тебя против воли. К тому же… Знаешь, я прекрасно понимаю тебя. До сих пор хочу забыть, но память беспощадна. До того, как эмир удочерил меня, я сама была рабыней. Пусть недолго, но такие шрамы никогда не заживают на сердце.

— Аллах свидетель, Мадина. Пусть за мной придет Азраил, если я солгала тебе, но я клянусь, имя Аль Мактумов не прозвучит. Только в связи с твоим именем… и помощью.

— Как знать, может, это поставит точку в многолетней вражде семей, — усмехнулась Мадина, — и ты вновь увидишь моего брата уже тогда, когда будет заключено перемирие. Как знать, возможно, у тех чувств, за которые ты держишься, будет второе дыхание. Я все подготовлю. Завтра мы отправимся в путь.

— У меня еще условие… со мной приехала бывшая рабыня и ее брат, они должны поехать со мной.

— Исключено, — отрезала красавица. — В машине не будет места. И ты не в том положении.

— Я дала клятву. Я не могу уехать сама.

— Шайтан с тобой, — Мадина вскочила на ноги и прыгнула в бассейн. — Но если твои рабы не станут держать язык за зубами, пустыня поглотит уже вас троих. Поэтому советую пояснить им все. Ибо я слов на ветер никогда не бросаю. Иди.

Все еще не веря, что скоро буду свободна, и культивируя злость на Кемаля до масштабов черной ярости, я поспешила вернуться в свои покои.

За ночь все это показалось мне еще более глупой идеей. Засыпала я, как ни странно, с тайной надеждой, что все сорвется, либо Мадина просто рассмеется мне в лицо.

Амина не рискнула меня отговорить, но все было написано на ее лице. Разочарование, несогласие, опасения — но все же вместе с этим покорность моей воле. Я понимала, как после испытаний поселения им с братом хочется пожить в великолепном дворце, насладиться свободой и не отправляться в новую неизвестность. В ее глазах была такая тоска и боль, что у меня внутри что-то дрогнуло. Я сказала, что готова выслушать ее точку зрения. Но бывшая рабыня так и не решилась. Вместо этого тихим голосом пыталась рассказать, что Кемаль меня любит. Что, столкнувшись с ненавистью, презрением и пренебрежением ей виднее, где настоящие чувства.

— Это не любовь, Мария! — каждое слово ранило, подобно раскаленному лезвию ножа. — Не смей никогда впредь считать, что истинные чувства начинаются с похищения и принуждения. И уже тем более не ищи впредь подобное в своей новой жизни. Настоящая любовь начинается не так. Ты обязательно поймешь, когда встретишь его. Но встретишь и выберешь сама, а не отравишься самообманом, что принуждение равно любви. Это не так, запомни!

Она еще не перестала вздрагивать от строгого тона. Я мысленно выругала себя за несдержанность. Улыбнулась, намереваясь успокоить, но Мария уже попятилась к двери. Я могла ее остановить, но старалась не давить лишний раз, прекрасно понимая, что же девушка пережила.

Но у двери Амина остановилась, собираясь с силами. Прикусила губу, но решительно вскинула подбородок.

— Прости, сайида Газаль, но, чтобы выжить и не сойти с ума, мне пришлось научиться не только покорности и раболепию, но и читать в людских сердцах. Я никогда не перепутаю человеческую жестокость с настоящими чувствами. И слова шейха Кемаля ничего не решают, когда все, что он чувствует к тебе, написано на его лице и воплощено в поступках. Если тебе не с чем сравнивать, ты и не могла этого увидеть.

Я так опешила, что даже не успела ее остановить. Но слова заронили внутри зерна сомнения. Закрывала глаза и видела лицо Кемаля. Вспоминала его выражение, мимику, улыбки, ярость и огонь в глазах… и на подсознательном уровне понимала, что молодой, но уже умудренной жизнью девочке понято гораздо больше, чем мне.

Все закономерно. Я могла оперировать любыми цифрами и доказывать теоремы. Но в плане дел сердечных оказалась несмышленым ребенком.

Если бы Кемаль дал знать о себе! Позвонил, передал через слуг весть, да все что угодно, моя решимость растаяла бы в эту же ночь. Но я по-прежнему не знала, где он и что с ним, а Мадина не собиралась меня просветить.

Собирать в дорогу было нечего — ничего в этом дворце мне не принадлежало. Я была готова ехать в любой момент. И когда на следующий день, прошедший в сомнениях, метаниях и даже навязчивым желанием все отменить Мадина сообщила, что мы отправляемся на закате, мысленно призвала Кемаля.

Но чуда не произошло. Я его не чувствовала. Мой похититель, которого я полюбила, был где-то далеко, и создавалось ощущение — вообще не со мной даже мысленно.

Наверное, это было к лучшему. Такому мужчине надо понять, что подобных мне женщин завоевывают всю жизнь, а не забирают раз в качестве трофея и не прячут в шкатулку на пыльную полку. У него будет вся жизнь искупить свои ошибки… но уже не в своем эмирате посреди пустыни. Если он действительно меня любит, будет просить прощения и завоевывать мою любовь на других условиях. То, что это разрыв и мы никогда больше не встретимся, я боялась допускать даже в мыслях.