Мой Щенок

Ирвин, взглянув на меня, несмело встал и взялся за рукоять протянутого клинка. В моей руке остались лишь крепкие, окованные металлом ножны. Не слишком удобные в бою, зато прочные, способные сбросить удар. Секунду Вин стоял, взвешивая меч в руке, потом медленно, с оттяжкой, размахнулся. В сторону высшего. Тот смотрел прямо мне в глаза, издевательски улыбаясь. Я тоже ответила улыбкой, не менее насыщенной ядом. Силы были не равны. Себастиан контролировал Ирвина через прямой мысленный контакт. Я же полагалась только на верность своего ученика. Но твердая уверенность в том, что привязанность Вина ко мне сильнее, чем к доминанте, не оставляла меня.

Лицо щенка исказилось. Я впервые видела его борьбу с контролем, уже зная о том, что происходит. Вин пытался противостоять приказу своей доминанты. Его правое запястье, словно выкручиваясь из захвата, медленно разворачивало клинок. Ко мне. Я замерла, готовая защититься в любой момент. Тишина звенела от напряжения. В воздухе витал ощутимый аромат смерти. Один из троих должен был умереть через мгновение. Или двое — как пойдет.

Мышцы Ирвина напряглись до предела. Клинок, дрожа, медленно смещался ко мне. Сантиметр за сантиметром проходя расстояние, отделяющее статус ученика от статуса врага, Вин неумолимо стремился к последнему. Против своей воли. Я это видела. Я знала. И, тем не менее, не помогала. Мне важно было выяснить, насколько он все же отвечает за себя. Щенок дрожал уже всем телом, разрываясь от невыполнимой задачи. И, когда я почти готова была с разочарованием прекратить это соревнование воли, ударив первой, Вин с трудом разжал пальцы, роняя меч на пол, и отчетливо произнес:

— Нет! — И добавил, делая акцент на первом слове. — Она — мой мастер.

В следующую секунду я подхватила оружие и снесла голову его доминанте.

Глава 56. Об огне и ругательствах

Тишина в комнате нарушилась только звуком падения обезглавленного тела. Мы с Ирвином замерли, глядя друг другу в глаза. Я — почти плача, почти одуревшая от счастья: и все-таки, он мой! Ирвин — напряженно, ожидая, что следующий удар будет предназначен ему. Но я отрицательно мотнула головой, опуская руку с мечом. Почти синхронно с этим Вин отвернулся и упал на стул. Скрипнула дверь, пропуская Агату.

— Это правда? — спросила охотница, серьезно глядя мне в глаза. — То, что он — дампир?

— Да. То есть, я так думаю, — кивнула я, тоже садясь. Адреналин постепенно снижался, обнажая нервы и освобождая усталое тело.

— Тогда… — неопределенно протянула подруга.

— Нет, — я поджала губы, — он не будет охотником. Он наемник, Агата. Он дал мне клятву ученика, и она в силе. Его жизнь по-прежнему принадлежит мне. Я не отпущу его.

— Но…

— Нет.

Слово прозвенело металлом, и Гася, оценив бесполезность спора, кивнула и выглянула за дверь, зовя своих приятелей. Я знала, что сегодня же тело Себастиана сгорит в уютном костерке. Разумеется, Себастиан обладал бесценной информацией, за которую охотники дали бы очень много. Но я смогла договориться с Агатой, что высший умрет сегодня же, на моих глазах. Оставлять в живых такого матерого вампира, по меньшей мере, неразумно. А что, если он сумеет вырваться из плена охотников? А что, если я не сразу об этом узнаю? Охотники получили его в свое распоряжение ровно на час, а продержали полтора. Мне было совершенно безразлично, дала ли результаты их беседа. Мне был важен итог. Взамен я обещала отдать Гасе всех серьезных вампиров этой стаи, которых удастся выловить живыми.

Завершение этой встречи заняло еще некоторое время. Я расплатилась наличными с Тони, не забыв накинуть хороший процент за испачканную переговорную и «чуткость» в отношении щенка. В общем, он остался доволен. Свои эмоции мне удалось сдержать. Я искренне надеялась, что больше никогда не увижу ни самого падальщика, ни его приспешников. Кольца обороны вокруг базы снимали постепенно. Внешнее сохранилось на несколько часов: мы не могли исключить, что гибель Себастиана вызовет реакцию зубастых. Агата осталась распоряжаться людьми. Моего внимания теперь требовал ученик.

Я помогла ему дойти до машины сама, не прибегая к посторонней помощи. Тем более что, при виде вошедшего в комнату Тони, Вин застыл, перестав дышать. Я инстинктивно поднялась со своего места, встав между ним и падальщиком, пытаясь защитить щенка даже от призрака угрозы.

Передвигался дампир с трудом, опираясь на мое плечо. Он несколько раз пытался выпрямиться, чтобы идти самостоятельно, но неизменно терпел неудачу. Я же, стиснув зубы, ругала про себя падальщиков и их чертов профессионализм. Хотя ругать мне следовало только себя.