Мой Рагнарёк

– Эта мокрая вода еще не знает, что она вполне может стать твердой и сухой. – Снисходительно сообщил я Синдбаду. – Куда уж ей: в этих местах никогда не было зимы. Теперь будет. – Это решение пришло ко мне совершенно самостоятельно: я вдруг вспомнил, что в природе существует такая замечательная штука как мороз, который превращает зыбкую и ненадежную стихию в скучную, скользкую, но вполне надежную твердь. Стоило только подумать: мне в лицо ударил первый порыв ледяного ветра. Он дул с севера и, судя по всему, намеревался в кратчайшие сроки заморозить все, что встретится на его пути. Несколько секунд я зябко ежился, а потом просто утратил представления о "холодном" и "теплом": температура воздуха, соприкасавшегося с моей кожей, больше не имела для меня никакого значения.

Ничего удивительного, если разобраться: не страдал же я до сих пор от жары – путешествуя по Сахаре в самый разгар лета, между прочим!… Да и никто в моем войске от нее не страдал – в некоторых случаях не так уж плохо быть мертвым!

– О'кей, делаем привал. – Сказал я. – Если все так пойдет, через час можно будет ехать дальше…

– Макс, а куда подевался Джинн? – Робко спросила Доротея. – И у кого теперь можно попросить чашечку кофе?

– Джинна больше нет. Его контракт кончился. Подозреваю, что он счастлив и свободен, чего и нам желает… А что касается чашечки кофе, просить ее теперь не у кого. – Печально улыбнулся я. – Пикник закончился, дорогая, начались суровые походные будни… Впрочем, я совершенно уверен, что если ты здорово захочешь, ты получишь свою чашечку кофе и вообще все, что тебе понадобится – не знаю уж, каким способом!

– Смотри-ка, она уже у меня в руках! – Растерянно сообщила Доротея. – Горячая какая…

Это ты сделал?

– Не думаю. – Честно сказал я. – Скорее всего, ты сама.

– Но как?

– Тебе виднее. – Улыбнулся я. – У меня есть хорошая новость, Дороти: мы в стране чудес, и каждый из нас может все… У меня есть еще одна новость: мне кажется, так было с самого начала, еще до того, как началась эта дурацкая катавасия с "концом света", просто мы никогда толком не пробовали "смочь" это самое "все" – руки не доходили. Ежедневные хлопоты, размеренный ритм жизни, скучная утренняя газета, скучный вечерний трах – какие уж там чудеса!

Доротея нерешительно кивнула и тут же отпрянула в сторону: на нее обрушился целый ворох газет. Они появлялись из ниоткуда и медленно кружась в воздухе, опускались под ноги доротеиной верблюдицы.

– Боже! Стоило только на мгновение загрустить, что я уже никогда не прочитаю утреннюю газету – и вот… – Растерянно прошептала она.

– Хорошо, что ты соскучилась именно за газетами – в противном случае, на тебя могла бы свалиться толпа голых мужчин. – Рассмеялся я. А потом сочувственно добавил:

– Теперь тебе прийдется быть очень осторожной с маленькими мимолетным желаниями: такова расплата за могущество!

– Что ты со мной делаешь? – Дрожащим голосом спросила она. – Что ты делаешь со всеми нами?

– Я ни с кем ничего не делаю. Оно само с вами происходит. Вернее, с нами.

Можешь считать, что я – первый подопытный кролик… или крыса: говорят, они на редкость живучие твари… Учти: первый – отнюдь не значит "самый лучший", а посему воздержись от восторженного преклонения – вон даже Мухаммед воздержался!

– "Я только прелюдия для лучших игроков, о братья мои! Делайте по моему примеру! И кого вы не научите летать, того научите быстрее падать!" – Произнес за моей спиной голос Анатоля.

– Что? – Изумленно переспросил я. Анатоль с видимым удовольствием продемонстрировал нам великолепную работу своего дантиста: его роскошная улыбка обнажала штук семьдесят зубов, никак не меньше!

– Так говорил Заратустра. – Невозмутимо объяснил он. – Когда-то в юности у меня была слабость к Ницше, и я до сих пор помню несколько отрывков. Все ждал случая блеснуть интеллектом, а тут такая оказия!

– Хорошо сказано. Наверное, когда он это говорил, над ним отверзся Космос… а из Космоса на него тут же посыпались утренние газеты – в точности как на меня. – Невозмутимо сказала Доротея.

– На кого – на Ницше? – Обрадовался Анатоль – Да нет, на Заратустру! – С самым серьезным видом возразила она. Мы с Анатолем переглянулись и расхохотались от неожиданности.

– Да нет, вряд ли! – Сквозь смех пробормотал я. – Ну откуда было твоему Заратустре знать о такой сакральной тайне человеческого бытия, как утренняя газета?!

– А у меня получится какое-нибудь чудо? – Заинтересованно спросил Анатоль.

– Сначала тебе прийдется закурить! – Фыркнула Доротея. – Некурящие очень медленно обучаются творить чудеса… да и "быстро падать" вашему брату трудновато!