Мой Путь

Гора закрепощений актуальна для меня и сейчас, хотя уже в меньшей степени, и скорее начала напоминать айсберг, который сверху еще как-то обследован, но стоит глянуть в воду, и понимаешь, что там какая-то бездна. Но пока в те мои 12 лет до бездны далековато, и нужно для начала разобраться с кожей на члене, которая упрямо отказывалась двигаться. В один из таких вечеров я немного вышел из себя, а может, осмелел, или все сразу, но я позвал в ванну маму, которая после первоначального недоумения от ситуации, все же пригласила папу. Я стоял голым, держал в руках член, показывал на себе, что меня беспокоит. Насколько могу припомнить, родители либо растерялись, либо имели схожий уровень сексуального развития. Я остался один на один с этой историей. Ничего страшного, мало по малу, одолел напасть. Обнаружил, что выделявшаяся долгое время сперма подсыхала, утрамбовывалась в эдакий липкий творожок, и приклеила подвижную часть кожи. О, я вам скажу, дело пошло! В мастурбации я поднаторел махом!

Однако, вскоре я обнаружил, что теперь мне приходится иметь дело с каким-то полузапретным явлением, и долгие годы мне казалось, что я один этим занимаюсь. В компаниях даже, более менее, дружественных это считается недостойным занятием, и злобно высмеивается. С рождения я имел значительный дефект лица в форме откровенно гнилых зубов, и мне вовсе не хотелось добавлять сюда и такие сексуальные вольности вопреки общественному мнения. Всем известно, что положено агрессивно обижаться на обращение «дрочер», «ананюга» и прочие вариации. Гнилые зубы, особенно в детстве это не так просто, и дети не станут долго искать, к чему зацепиться для придирок и унижений. Неприятный запах, неприятный вид зубов вызывал мощнейшие комплексы при общении с другими, особенно девушками. Ничего не мог с этим поделать. Уживаться было нелегко, оно вызывало дополнительную замкнутость вместе с очевидными возрастными коммуникативными сложностями.

Все это я проживал один, и родители со мной не разговаривали на этот счёт, ну или я не могу припомнить такого. Никаких обид ни на кого во мне не было, может, поэтому никакого «трудного возраста» со мной не случалось. Никаких сложностей я не доставлял, был «хорошим» для всех. На каком-то отдалённом фоне моего самоощущения я всегда слышал, что иду один по своей жизни.

Помню, когда в 20 лет впервые поехал заграницу, и сразу в США, я заведомо знал, что это другой мир, но чувствовал невероятную храбрость внутри. Перед поездкой в окружении своей алкотусни, я агрессивно бравировал в пьяном бреду, что, мол, мы русские им там ещё покажем. Прилетев туда, я вышел из самолета, и мою уверенность буквально сдуло тёплым воздухом г. Нью-Йорк. Я шёл по улице в поисках автобусной остановки с небольшим рюкзаком и двумя сотнями долларов в кармане. Впереди почти двухдневная поездка на автобусе через полстраны в штат Миннесота, ближе к границе с Канадой. Билет стоил 150, и вот с оставшимися 50 долларами я бродил по улице, ожидая автобус, и думал, куда я себя втравил.

Это реально другой мир, а у меня нет денег, нет телефона, почти не знаю язык, да и сам почти ребёнок. Плетусь так медленно по пустынному бетонному тротуару, вытираю слезы, и думаю про себя: «Пусть у меня ничего нет, но зато у меня всегда есть я». И это была первая наша встреча, я впервые встретил там самого себя. Пусть это откровение длилось несколько секунд, но пришлось пролететь половину земного шара, что бы там, в Америке, около аэропорта “JFK” неожиданно встретить самого любимого человека на свете, самого себя.

А дальше начала закручиваться спираль вакханалии, с побегом от службы эмиграции, терминирование моей визы за нарушение режима пребывания в стране, и кочевой хулиганский стиль жизни с подобными себе. Я всегда был неприкасаем, и каким-то невероятным образом умудрялся избегать любой жести, и тогда, и спустя долгие годы, и уж тем более сейчас. Ещё в той же Америке, будучи мелкой дворовой шпаной, мы воровали все, что видели, и могли утащить. Сговорившись с хакерами тихонько щепали банкоматы, тащили еду из супермаркетов с автоматизированными кассами. Из магазинов одежды вывозили краденый товар тележками. Как такое могло быть, но даже когда меня ловил охранник, то зачем-то отпускал со словами и ехидной улыбкой: «Что бы я тебя больше не видел». Может это потому, что он чёрный, и так сказать, рыбак видел рыбака. Да и какая разница, важно, что меня никто и никогда не мог поймать ни там, ни здесь в РФ. Год от года опасность тянула руку, что бы схватить за рукав, но я просачивался сквозь ее пальцы, и лез снова.