Мой профессор

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив и нашел свое место, — добавляет она после молчания.

У меня возникает щемящее чувство в груди от ее искренности, но, как человек, который никогда не зацикливается на настоящих чувствах, я переключаюсь на другую тему.

— Ты будешь довольна, если я скажу, что устал и работаю слишком много? — съязвил я.

— Неужели это так важно? Все то, что ты делаешь?

— Я чувствую, что это так.

— Ты хотя бы оставляешь место для личной жизни? Твоей настоящей жизни? Того, чтобы, возможно, однажды найти девушку?

То место, которое оставалось, я посвятил девушке за окном… Эмелии или идее Эмелии. К сожалению, теперь я знаю, что эта дверь закрыта и опечатана.

Я вздыхаю, ощущая, как тяжесть этого дня ложится на мои плечи. Еще нет и половины второго. В Banks and Barclay я пробуду минимум семь — восемь часов.

— Мне нужно идти.

— Хорошо. Избегание — ключ к успеху. Я слышала, что рецепт счастливой жизни в том, чтобы работать день и ночь, а также любой ценой избегать любой общественной жизни. Ты же не хочешь в восемьдесят лет оглядываться назад и сожалеть, что очередную субботу провел не за рабочим столом.

— Намек понят.

Глава 4

Эмелия

Перед занятием в четверг я прокручиваю в голове наш с профессором Барклаем разговор не меньше пяти раз. Конечно, все было не так плохо, как я об этом думаю. Конечно же, мозг искажает воспоминания и делает их хуже, чем они были в реальности.

Прихожу к выводу, что нужно начать все сначала. На лекции я буду сидеть в одном из первых рядов, поджимать губы, делать важные заметки, не привлекая внимания профессора Барклая. Все, кроме первого пункта. Когда я прихожу на несколько минут раньше, все места уже заняты, и это невероятно абсурдно. Ответственные за регистрацию не стали бы перегружать аудиторию. Они знают, сколько студентов здесь помещаются.

Я осматриваю зал в поисках Сони и взглядом нахожу ее в самом первом ряду рядом с Аннет. Она оглядывается, замечает меня и вскидывает руки, извиняющимся жестом пожимая плечами, будто говоря: «Я сделала все, что могла». Обращаю внимание на задние ряды, пытаясь найти место на полу или у стены.

Протискиваюсь мимо двух девушек в углу, которые, судя по всему, сильно раздражены моим столь близким присутствием, но сейчас я больше ничего не могу поделать. Поэтому бросаю сумку на пол и достаю распечатанные слайды лекций.

— Какое занятие ты пропустила ради этого? — спрашивает девушка свою подругу.

— Я сейчас должна быть на органике, но профессор записывает лекции, так что потом посмотрю.

— Да, а у меня английская литература. Думаю, я пропустила тест, но кому не плевать.

Подождите, что?

Я поворачиваюсь к девушкам и озвучиваю мысли прежде, чем подумать:

— Вы двое зарегистрировались на это занятие?

— Нет, — смеется ближайшая ко мне брюнетка с резкими чертами лица и небольшим количеством веснушек. — Мы поступили так же, как и остальные.

— Что ты имеешь в виду? — я хмурюсь.

— Половина студентов не зарегистрированы.

— Ты шутишь?

— Что я могу сказать? — она пожимает плечами, ничуть не беспокоясь о сказанном. — Это интересное занятие.

— С горячим профессором, — добавляет ее подруга себе под нос.

Они задыхаются в порыве смеха, а я тем временем скриплю зубами, раздраженная неудачей. Делать заметки стоя почти невозможно, но если я сяду, то не смогу видеть центральную часть лекционного зала.

Профессор Барклай уже стоит на месте, его презентация подготовлена и транслируется на большом экране позади преподавателя. Ровно в десять он выходит в центр и начинает лекцию о консервации зданий, так как ее предыстория начинается с четырнадцатого века. Я делаю заметки так быстро и разборчиво, как только могу, а учебник в руках использую как планшет.

С моего места в конце зала профессора сложно услышать, и, что еще хуже, у незарегистрированных студентов нет такой мотивации следить за словами профессора, как у меня. Девушки рядом со мной разговаривают шепотом, посматривают в телефоны и начинают бессовестно фотографировать профессора Барклая. Я оглядываюсь, и девушка замечает меня, наклоняет телефон так, чтобы я могла видеть надпись.

«Папочка».

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, а после этого слышу свою фамилию из центра зала.

— Мисс Мерсье.

Страх останавливает меня.

Быть этого не может.

Конечно, мы это не повторяем.

Конечно, я не буду отрывать взгляд от телефона девушки, чтобы посмотреть на профессора Барклая, который сосредоточил на мне все свое внимание.

Мой желудок сжимается из-за беспокойства, когда я поднимаю взгляд. Конечно же, вся аудитория поворачивается, чтобы посмотреть на меня, вслед за преподавателем.

— Ваше поведение становится привычкой?

Девушка рядом со мной отодвигается, оставляя меня в одиночестве. Не то чтобы это имеет значение. Думаю, профессор Барклай даже не заметил, что я смотрела на него, а телефон держал совсем другой человек.

— Нам нужно кое-что прояснить, не так ли? — продолжает он резким тоном.

Затем обходит кафедру и берет деревянный стул, на котором лежали его вещи. Убирает сумку и ставит его в переднюю часть аудитории, прямо в центр напротив кафедры и проектора.