Мой профессор - волк! [полная]

— Тони дают воду через отверстие в стене, в которое он вполне может пролезть в волчьей форме. И дают ее довольно часто, потому что питье повышает у волка голод. Он ведь должен чувствовать голод, когда ты войдешь в клетку — чтобы хотеть тебя разорвать… После того, как все случится, все будут в панике — Прайм ведь уверен, что ты будешь защищаться и от страха вонзишь ему в сердце нож…

Меня передернуло.

— Зачем вообще нужно, чтобы именно я убила его? Это какой-то ритуал?

— Да. Только так истинная может разорвать связь с альфой, уже пометившим ее. И только так твоя сила высвободится — для того, чтобы Прайм забрал ее себе. Но не перебивай меня, Стейси — это сейчас совершенно неважно. Так вот, если ты не убьешь его, я открою клетку с другой стороны, поманю его чем-нибудь с твоим запахом, и он сбежит.

— И останется диким зверем, пока его кто-нибудь не застрелит? Или придет в себя, помня о том, что убил меня? — я представила себе, как он будет себя чувствовать, и медленно помотала головой. — Я не уверена, что его жизнь после этого будет стоить того…

Лира помолчала с пару секунд, потом вздохнула и решила выдать все начистоту.

— Зелье, которое дали Тони — временного действия. К сожалению, оно будет в силе, когда ты зайдешь к нему в клетку. Но спустя сутки все закончится, и он сможет перекинуться обратно в человека.

— И что?

— И то. Вместе с зельем выветрится память обо всем, что произошло под его воздействием.

Я начала понимать.

— То есть… ты хочет сказать, что он убьет меня… сбежит… и не будет даже помнить об этом? И сможет жить дальше?

— Именно, — Лира кивнула, с надеждой глядя на меня. — Он будет жить, Стейси. И сможет полюбить заново. Если ты согласна… умереть вместо него.

Глава 40

На деревянных ногах, пошатываясь, я шла вдоль душного, людского коридора — если только можно назвать людьми эти серые тени в накинутых по глаза капюшонах. Они выглядели жутко и в то же время как невероятно комичное клише — эти адепты, эти гребаные «Долгоживущие». Похожие на массовку из какого-нибудь старого фильма про Индиану Джонса.

И я бы, безусловно, посмеялась над этим цирком, если бы не весь ужас того, что меня ожидало в конце этого молчаливого коридора.

Умирать не хотелось категорически. А учитывая то, что у меня в животе, пусть и микроскопический, но уже живой малыш, хотелось завыть по волчьи, потом зарычать и разорвать всех, до кого только смогу добраться.

Но Лира была права. Это — единственный способ спасти Тони. А меня с младенцем уже ничего не спасет — даже если я бы согласилась на все их условия… что за жизнь ждет нас с малышом под властью Прайма? И кем вырастет мой ребенок? Еще одним сектантом, похищающим истинных? Верным адептом того, кто по-настоящему убил его отца? Нет уж. Пусть лучше остается в том волшебном месте, где живут чистые души нерожденных деток. Там явно лучше, чем здесь.

— Прости меня, малыш… — прошептала я, быстрым жестом проходясь по своему совершенно плоскому животику. И тут же отдернула руку в испуге — а ну как заметят, что я прощаюсь с ребенком! Поймут, что вовсе не собираюсь использовать свое грозное оружие по назначению!

Но никто ничего не заметил и не понял — все были погружены в какой-то странный транс. Словно медитировали, сложив руки на груди и слегка раскачиваясь — синхронно, медленно, из стороны в сторону… Вероятно, готовясь «вкусить» от той волшебной «poteus», которую я должна была высвободить после убийства Тони.

Впереди, в огромном кресле, похожем на трон, в торжественной позе восседал сам Прайм, одетый в грубую, серую робу с капюшоном, похожую на те, в которых были его приспешники. Играет в демократию, про себя усмехнулась я — показывает, что он такой же, как и все. Скромный адепт… самого себя.

Я вдруг поняла, что ненавижу его так сильно, что всерьез рассматриваю вариант наброситься на него с ножом еще до того, как попаду в клетку к Тони — которой все еще не было видно. Что если пожертвовать не только своей жизнью, но и жизнью любимого? Остановить ублюдка раз и навсегда! Покончить с этим многовековым кошмаром для истинных…

Я сжала рукоять кинжала так сильно, что пальцы заболели, представляя, как всаживаю острие в это холеное горло над воротничком робы, открытое и такое… беззащитное. О да, туда. Прямо под кадык.

Однако пару шагов спустя я одумалась. Во-первых, я до него не добегу — вон какие бугаи замерли по обеим сторонам его кресла. Меня просто снесут.

Во-вторых, он вроде как неуязвимый, учитывая то, что высосал энергию уже у целой плеяды истинных, причем многих он оприходывал постоянно, из жизни в жизнь, раз за разом. Убивал, выпивал магию, ждал, пока переродятся, находил и снова убивал.

Вряд ли его можно зарезать простым кинжалом, пусть и из серебряного сплава.

Пришлось успокоить свою ярость. Нет лучшего плана, чем тот, что предложила Лира. Пока нет.