Мой прекрасный враг

Огрызок так и остался валяться, но нам было уже не до того. Каюта постепенно заполнялась спускавшимися с палубы ребятами. Стало тесно, душно, зато весело и немного страшно – как всегда в ожидании важного дела, к которому давно и долго готовишься.

– Ладно, проехали, – Тип расчистил место на столе, смахнув барахло прямо на пол. – Пора заняться делом. Удалось достать парашют?

– К сожалению, нет, – соврала я, снова чувствуя себя предательницей. – У ребят из аэроклуба сейчас просто аншлаг, народ валом валит – всем вдруг прыгать захотелось, так что ни одного свободного парашюта не осталось.

– Плохо, – Тип задумчиво почесал переносицу. – Без воздушного номера будет не так эффектно. Значит, промежуточная стоянка отменяется. Серега, пилотам отбой! Извинись, и все такое.

Теперь, когда Тип уже не злился на меня, я почувствовала себя виноватой. Идея с парашютистом принадлежала Сереге – это он предложил, чтобы наш лозунг свалился прямо с неба. А разработку поручили мне, так как один из маминых постоянных пациентов – владелец мастерской, где шьют парашюты. Он согласился продать нам один со скидкой, и вся команда полгода откладывала деньги. И не для того, чтобы сегодня одна непроходимая Дичь собственными руками вручила общественный парашют бабуле одного олигарха!

Если бы Тип решил убить меня в тот момент, я бы согласилась. Даже подставила бы голову под топор!

Но Тип уже успокоился.

– Ладно. Нет так нет. Транспарант готов? Давай сюда! – Командир выжидательно посмотрел на меня.

– Транспарант? – пролепетала я, чувствуя, что – о боже! – наступает конец света. – Транспарант?

– Ну да, – Тип нетерпеливо заерзал. – Ты же ведь сделала транспарант, как мы договаривались?

Что ж, во всякой неприятности есть и положительные стороны. Например, тут, в каюте, я получила возможность еще раз потренироваться падать в обморок. Те, кто постоянно занимается этим, знают, как все происходит: слабеют колени, становится пусто в голове, кожа покрывается противным липким потом, потом к горлу подступает тошнота, темнеет в глазах – и больше они уже ничего не помнят, потому что отключаются. А когда приходят в себя, то обнаруживают, что мир вокруг здорово переменился. Еще мгновение назад ты стоял, а теперь лежишь, и все вокруг суетятся, потому что думают, что ты или уже умер, или вот-вот отойдешь в мир иной.

И все это случилось со мной в тот миг, когда я вспомнила, ГДЕ оставила транспарант.

– Это у нее от жары! – рокотал голос Стаса. – Разойдись, я ее обмахивать буду. – И на меня хлынули потоки теплого, пахнущего мазутом воздуха.

– Да разорви ты это гадское платье! – потребовал голос Сереги. – Оно же ей все дыхательные пути перекрыло!

– Не смейте! – вступилась за мой наряд Катька. – Это же Гуччи, как вы не понимаете!

– Ребята, нашатырь есть у кого? – встревоженно спросил Тип. Он был где-то совсем рядом, его руки сжимали и растирали мои. И тут же командир отдал распоряжение:

– Колян, сбегай к матросам, спроси, где у них аптечка!

– Да что ты с ней церемонишься! – Это голос Сереги. – Надавай ей по щекам, вот и вся аптечка!

– Я те надаю, я те надаю! – Голос Типа сделался на несколько тонов выше. – И не думай даже!

– Да я что? Я ничего! – Угорь явно обиделся. – Это же верный способ! Его же все доктора рекомендуют!

– У них в аптечке только йод и кровоостанавливающий жгут! – доложил запыхавшийся Колян. – А еще они колу прислали. Это подойдет?

– Давай сюда!

И вот мне в рот льется сладкая жидкость, но ох как не хочется выныривать из спасительной обморочной темноты! Потому что тогда снова будет задан вопрос о транспаранте, а я не хочу этого вопроса, я боюсь его! Дело в том, что этой вещи нет. Транспарант остался там же, где и парашют, в злосчастном рюкзаке, в «зимней резиденции», в особняке олигарха. Я забыла вынуть лозунг, просто совершенно из головы вылетело! Колоссальный, тотальный облом! Это был один из самых главных атрибутов сегодняшней акции. Без него выступление становится вполовину бледнее! Вы наверняка видели репортажи о выступлениях «Гринписа» по телевизору, это две-три минуты, не больше. И на что обращаешь внимание в первую очередь? Конечно на лозунги, потому что выкрики заглушаются голосом репортера. Поэтому требования должны быть написаны везде – на транспарантах и футболках, на стенах и мостах, автомобилях, поездах, самолетах, дирижаблях, воздушных шарах – везде, куда только удается прорваться. Мы две недели придумывали лозунг, а потом еще неделю рисовали. Мне было поручено закончить его, упаковать и принести сегодня на акцию. А я села в лужу. Как же теперь сказать об этом Типу и ребятам? Я и так уже всех подвела, если еще и это – у народа точно руки опустятся! Сейчас это недопустимо. Перед таким делом очень важен настрой, душевный подъем. Мы полгода готовились, собирали материалы, проводили разведку, договаривались с прессой – и что же, все впустую? Только из-за того, что я утром встретила в метро олигарха? Нет, мне нельзя приходить в себя, нельзя сдаваться. Пусть все идет как идет, а там посмотрим.