Мои питомцы и другие звери

Вороны усаживались долго. Особенно капризные меняли два-три места, пока не находили такое, где чувствовали себя комфортно. Спать им приходилось долго: в Петербурге в середине зимы дни коротки, и сон птиц длится не меньше четырнадцати часов. Поэтому они старались устроиться получше, делая на выбранной ветке шаг-другой вправо или влево, несколько минут тратили на вечерний туалет, угомонившись, некоторое время сидели спокойно, вероятно для того, чтобы убедиться, что спать им будет удобно, и наконец засыпали. Только наиболее общительные птицы, видимо, из числа молодых, не торопились уснуть. Походив по ветке, осмотрев ее и своих соседей и убедившись, что здесь никаких развлечений не предвидится, они перелетали на соседнее дерево, а если им не нравилось и там, продолжали поиски или пытались затеять с соседкой игру, дернув за хвост или крыло уже уснувшую птицу. Увы, найти партнера для игры удавалось редко. Разбуженная ворона, чтобы окончательно не разгулять сон, не спорила с шалуньей и не стремилась ее наказать, а молча перелетала на соседнюю ветку, вполголоса обругав нахалку, и снова «ложилась» спать, всем своим видом показывая, что ее нужно оставить в покое.

Зимние ночи длинны. Вороны просыпались еще затемно. Небольшой утренний туалет на скорую руку, и птицы стая за стаей поднимались в воздух, направляясь в сторону города, и возвращались на свои кормовые участки. В городе в это время еще темно, и даже те из нас, кто просыпается рано, обычно не замечают в темноте возвращающихся поодиночке птиц, а когда рассветет, все вороны уже находятся на своих обычных местах, как будто никуда и не улетали. Они чистятся, изредка перелетая с места на место, и кажется, что вороны не проголодались и не спешат приступить к завтраку. А дело в том, что птицы в поисках пищи еще с вечера обшарили все газоны, заглянули во все укромные уголки и сейчас ждут, когда люди проснутся и появятся первые объедки. Вот тогда у птиц начнется новый рабочий день.

Вороны — общительные пернатые. Они дружелюбно относятся друг к другу и легко уживаются со своими ближайшими родственниками — грачами и галками. На зимних ночевках вместе с ними спят и эти птицы, если холода не заставили их откочевать на юг. Родичей не обижают и относятся к ним, как к равноправным членам своего большого коллектива. Ну а если вороны сыты и не очень устали, они всегда готовы затеять какую-нибудь игру и охотно играют с кем угодно: с галкой, медведем, слоном. Когда наши города еще не были оккупированы множеством автомашин, трамваев и троллейбусов, а дома не вырастали в десятиэтажные громадины, на городских окраинах частенько можно было наблюдать игру ворон с собакой.

Участников игры всегда трое: две вороны и собака. Остальные члены вороньего коллектива в игру не вмешиваются Это зрители. Они рассаживаются на соседних деревьях и с интересом наблюдают за тем, что происходит внизу, но соблюдают полный нейтралитет, хотя явно «болеют» за своих. Игра заключается в том, чтобы отнять у собаки кость. Подловив момент, когда безобидный деревенский песик, чтобы скоротать время, займется старой, уже хорошо обглоданной костью, одна из ворон направляется прямиком к псу и останавливается почти у самого его носа. Собаки грызут кости лежа. Из такого положения невозможно совершить внезапный прыжок. Умная ворона это отлично понимает и поэтому держится уверенно, разгуливая так близко, что, пожалуй, смогла бы дотянуться и клюнуть пса.

В это время ее партнерша по игре обходит собаку сзади и, улучив удобный момент, дергает ее за хвост или щиплет за ляжку. Такого нахальства не простит даже самая добродушная собака. Возмущенная, она мгновенно оборачивается, чтобы покарать обидчицу, а этим воспользовалась первая ворона, та, что находится перед псом. Она не мешкая хватает кость и спешит с ней удрать. У нее в прямом смысле слова тяжелая работа. Собаки частенько забавляются с такой большой костью, что птице и по земле такую тяжесть не утащить и уж, конечно, не подняться с ней в воздух. Умные вороны это понимают, но все равно затевают игру. Им хочется лишь подразнить собаку, а сама кость не нужна — на ней нет ничего съедобного.

Я постоянно наблюдал такую игру на маленькой платной автостоянке на берегу реки Пряжки. Стоянку вместе с штатным сторожем охраняла небольшая лохматая собачонка, днем сидящая на цепи у своей будки. Если погода позволяла, вороны затевали игру ежедневно, обычно во второй половине дня. Несколько птиц из местной вороньей стаи имели особые приметы, и я узнавал их «в лицо». Регулярно наблюдая за птичьими забавами, я с удивлением понял, что каждый день игру затевала новая пара, а когда до уже отыгравшей пары доходила очередь на следующую игру, они чаще всего менялись ролями или играли с новыми партнерами.