Мой первый опыт в нерикоми (СИ)

Хотя идея его принадлежала Жеке, Виктор быстро выдвинулся вперёд и стал сперва неформальным лидером, а потом и официальным гендиректором фирмы, в собственность которой был оформлен портал. Это он настоял перенести сайт на нормальный платный хостинг, он убедил соратников, что всплывающие баннеры — прошлый век: доход от них мизерный, а пользователя раздражают. Он вовлёк в дело Грача, которому по силам было бы разговорить гипсового Ильича, и Алину, оказавшуюся экспертом по соцсетям. Он и определил концепцию портала: не влезать в политику и бизнес-разборки, не ванговать крах Америки и восстановление потенции одной ложкой простой советской соды. Материалам о Слобожанске и области отдавать не меньше трети, но не больше половины пространства. За эксклюзив и годные лонгриды платить хорошие деньги, а отрерайтить статью из Вики мы и сами сумеем.

За четыре года «Слоббо» набрал вес и популярность, оброс пулом авторов и спикеров, его статьи растаскивали по соцсетям и цитировали на местном телеканале. Подростковая забава стала доходным бизнесом.

— А как отдыхать будешь? В другом полушарии? — спросил Жека.

— Наверное.

— Ещё не придумал, с кем? — Алина обвила рукой шею дипломанта.

— Пока не решил, — улыбнулся Виктор и улыбнулся в ответ.

На лица Жеки и Грача упала лёгкая тень. Их компания была вместе без малого десять лет, у парней бывали девушки, а Алина… Алина была в их четвёрке «своим парнем», но успела побывать близкой подругой всех троих. Бывало, что в одно и то же время она встречалась со всеми тремя, особенно это не афишируя, но и не скрывая. По молчаливому, но никем не оспариваемому договору, Алина не отдавала предпочтение никому, и никто из троих не претендовал на неё безраздельно… до сего дня. Совместное путешествие было чем-то большим, чем секс по дружбе.

Вик решил разрядить обстановку.

— Ну что, едем в «Лимассол»? Я себе к диплому «камри» подарил. — Он не стал уточнять, что купил машину в кредит. — Ядовито-зелёную, как сперма дракона.

— А разве у драконов есть сперма? — живо поинтересовалась Алина.

— А разве нет?

— Они же рептилии. У них же клоака…

— Алик, — мягко заметил Жека, — сперма есть у всех, даже у насекомых. Просто у рептилий нет половых органов, как у нас. Но сперма есть. Правда, я не уверен, что у драконов она зелёная.

— Надо поймать дракона и подоить, — предложил Грач.

Через несколько минут они ехали в «Лимассол» — не самое пафосное, но, по единодушному мнению всех четверых, лучшее заведение Слобожанска. В колонках неистовствовали «The Dubliners».

— Стой, стой! — закричала вдруг Алина.

Виктор лихо сманеврировал к обочине.

— Забыла что?

— «Метросад» проезжаем. Заскочим?

— Алик, давай потом, — попросил Жека. — Мои ноздри уже обоняют лимассольские кальяны.

— «Потом» будет не раньше трёх ночи, — возразила Алина. — Тут никого не останется, кроме парочки бухих брёвен. Да и мы будем уже никакие.

— Алина права, — поддержал подругу Грач. — Я с марта на «Метросаде» не был.

— Вот-вот. А я — с Нового года! — обрадовалась поддержке Алина. — Вик, сделай крюк к «Фиалке», возьмём «Виноградный день», посидим часок с народом.

— А что, я за, — согласился дипломант. — Давай, Жека, гламурные клубешники от нас не уйдут, а «Метросад» — это же наше всё! Это же легенда! И мы — её часть!

Жека для приличия покочевряжился, но подчинился воле большинства.

Они припарковались возле магазина, который с начала девяностых делал кассу на тусовочной молодёжи, купили двухлитровый снаряд с боевым отравляющим веществом класса «коктейль», бутылку минералки, по пакетику фисташек, и потопали в «Метросад».

В двухсоттысячном Слобожанске метро не было и не предвиделось, однако легендарное тусовочное место называлось не как-то ещё, а именно «Метросадом». До начала царствования Николая II здесь было митрополичье подворье, потом подворье перенесли, а две десятины земли, усаженные яблонями, акацией и сиренью, отошли городу и стали называться «Митрополичьим садом». Городская дума распорядилась прорубить дополнительные аллеи, сделать в центре площадку с фонтаном, поставить киоски и скамейки. Так, за несколько лет до Первой мировой, «Митрополичий сад» стал светским парком. Потом он стал парком советским, со статуями красноармейца и грудастой комсомолки на месте сломанного фонтана, и за недолгое время сменил несколько наименований. Он побывал сквером Парижской коммуны, потом парком имени Троцкого, потом — ожидаемо — сквером, но уже Сталинским, а после развенчания культа личности ему вернули имя Парижской коммуны и обратно произвели в парк.

В конце восьмидесятых он был средоточием общественных страстей Слобожанска, здесь каждый месяц гремели митинги, на эстраде в центре глаголом жгли сердца зевак самопальные поэты и барды. А по вечерам аллеи парка, вытеснив цивильных гуляющих, заполняли неформалы — от малолеток в проклёпанных школьных курточках с обрезанными рукавами до седеющих волосатиков.