Мой парень (не) робот

– Ной сказал, грешно зарывать такой талант в землю. Он попробовал загрузить твои картины в свое приложение и только что не прыгал от восторга. Говорил, они точно живые. Надеюсь, ты не против, я дал ему твои координаты. Знаю, это не очень-то вежливо, да и по отношению к Биллу нехорошо, но раз ты все равно решила от него уходить, почему бы не попробовать что-то новое. Тем более зарплаты у Ноя на порядок выше.

– Спасибо, – ответила я. – Я, конечно, не против.

– В таком случае он позвонит на днях, – сказал мистер Рокс. – Спасибо еще раз, Оливия. Ты просто волшебница.

В телефоне пошли гудки, я смотрела перед собой, но толком ничего не видела. Новая работа? В Вей-гейм? Я обставляла чужие дома, а теперь смогу творить целые миры? У меня даже мурашки по коже побежали. А ведь если бы не Эд, я бы никогда не получила такой возможности!

Летун приземлился, и я пройдя через пост охраны, направилась домой. Вернее – в квартиру. Увы, в отличие от мистера Рокса в последнее время я плохо спала и просыпалась без особой радости. Я перестала ощущать себя дома, и прекрасно понимала, что изменилось. Никто не ждал меня, не готовил ужин, и даже любимый сериал показался скучным, когда я смотрела его одна.

Пошли титры, и я переключила на новости.

– Суд над Леоном Реболецки, главарем преступной группировки Ржавой Болванки, завершился неожиданно скоро, – сообщила диктор. – Он полностью признал свою вину. Напомню, ему вменялись следующие преступления: убийство, похищение несовершеннолетнего, нападение, присвоение прав на интеллектуальную собственность, незаконное проникновение и прочее. Приговор пока не вынесли, но, по предварительным данным, суд не намерен высказывать снисхождения.

Показали кадры из зала, где Леон, схватившись за решетку побелевшими пальцами, выплевывал обвинения в адрес Эда. Его тоже показали крупным планом. Бледный, но решительно отстаивающий свою право на свободу и жизнь, и такой красивый…

– Более того, ожидается обвинение еще по ряду преступлений. Несколько членов группировки Реболецки готовы дать показания…

Я выключила телевизор и, вскочив, походила по комнате. Взгляд все цеплялся на оставшиеся на стене картины, но теперь между ними зияло пустое место, которое требовало, чтобы его заполнили. Мольберт, подаренный Эдом, одиноко стоял в углу. Я нарисую портрет: высокий лоб, твердые скулы, ямочку над верхней губой и легкую горбинку на носу. Колючую щетину на подбородке, густые брови, а еще, конечно, глаза. Придется потрудиться, чтобы подобрать тот самый оттенок.

Вот только заполню ли я портретом дыру, образовавшуюся в моем сердце?

Перед глазами все расплывалось, но я сморгнула набежавшие слезы и полезла в тумбочку, где, мне казалось, должны лежать краски.

Я не сразу поняла, что держу в руке, но потом, будто обжегшись, отшвырнула пачку купюр на кровать. Деньги? Да там целая гора!

В дверь позвонили, и я в панике спрятала пачку назад и трясущимися руками закрыла тумбочку. А что, если это деньги Леона? Что, если на них кровь? Что, если за мной уже пришла полиция?!

Я подкралась к двери и, глянув в глазок, распахнула ее, схватила Эда за шкирку и втащила в квартиру.

– Горячий прием, – пробормотал он, когда дверь за его спиной захлопнулась.

– У меня в тумбочке куча денег! – воскликнула я, тряся его за куртку. – Эд! Там тысячи! Откуда? Я не хочу вляпаться в очередную историю!

– Успокойся, – сказал он, взяв меня за плечи. – Там полмиллиона, если точно. Никакой истории. Все максимально честно и законно.

– Забирай их, – потребовала я и, опомнившись, убрала руки с его груди.

Эд вздохнул и спрятал ладони в карманы джинсов, словно для того, чтобы снова меня не обнять. Но он был здесь, стоял совсем близко, такой высокий, красивый, мой… Он пришел, и все вокруг словно стало светлее, будто кто-то сменил лампочки на более мощные.

– Это тебе, – сказал Эд. – За моральный ущерб.

– Так ты его не покроешь, – проворчала я. – Как ты вообще сюда попал? Кто тебя пустил?

– Риелтор. Квартира Тины продается. А я как раз подыскиваю себе жилье. Цены, конечно, кусаются, и придется вбухать в ремонт, потому что оставаться в той обстановке и сохранить психическое здоровье – сложно. Но у меня как раз есть знакомый дизайнер, лучший из лучших, – Эд неуверенно улыбнулся. – К тому же я недавно устроился на работу. По специальности. С отличной зарплатой.

Он так торопился сказать это все, явно гордясь своими достижениями, и я тоже гордилась им.

– Я очень рада за тебя, Эд. Что за фирма?

– Сары Джовелл. Щупальца ее покорили. Она заинтересовалась целым рядом моих изобретений, и, Лив, просто дух захватывает, сколько у меня теперь возможностей! Я как будто наконец начал дышать.

– Значит, начинаешь новую жизнь? – спросила я.

– Да. Я хочу начать ее с тобой, – прямо сказал Эд, шагнув ко мне ближе. – Лив, прости меня.

Он похудел и слегка осунулся, под яркими глазами пролегли тени, и он так явно волновался сейчас. Наверное, почти так же сильно, как я. У меня сердце из груди выпрыгивало, а руки просто чесались от желания прикоснуться к моему не роботу.