Мои палачи

- Так я злым и не был, - он тоже пьет. Помолчав, добавляет. - Один раз только ошибся.

Слушаю довольное мурчание и слизываю с ложки ягоды.

Он прав, ни разу не видела, как Артур пинает собаку или орется с кем-нибудь из водителей. И ухаживал он красиво, с постоянными цветами и конфетами, и отучал меня курить, наигранно морщился и отказывался целоваться.

Мы познакомились перед новым годом, в тот день была метель. Настя уже полгода встречалась с Андреем, на каждой паре пела ему оды, и мне было любопытно, как он выглядит, но Настя даже фоток не показывала. У нас началась зимняя сессия, в субботу с утра был экзамен, а Настя приехала в универ прямо из клуба. Сказала, что всю ночь не спала, они с Андреем и его братом, и ещё одной девушкой отрывались не по-детски.

Она забыла у него мои памятки, и я заставила ее позвонить, пока он далеко не уехал.

И с памятками вернулся весёлый Артур. Сказал, что Андрей торопился на службу, а он, Артур, свободен, как ветер.

И посмотрел на меня.

И по этому взгляду я сразу поняла. Что мы будем вместе.

- Чего ты так смотришь? - его голос возвращает меня на кухню. Он поднимает бровь.

- Ты три раза дарил кольца, - зачем-то вспоминаю.

- Ты сначала хотела закончить учебу, - он жмёт плечами.

- Но летом перед пятым курсом...

- Я тебя дожал.

- Да. Я зря боялась, что стану хуже учиться.

- Да. Ты у меня умница.

Молча пьем чай. Пушистик заснул. Ложка тихонько брякает, горят лишь настенные светильники, оранжево-мягкими кругами отпечатываются на столе, и все почти как раньше.

Атмосфера уюта и доверия расслабляет, и я спрашиваю:

- Кто тебе наврал про меня? Ты говорил, что сначала сам разберёшься. Обманули или нет. Разобрался?

Он кивает.

- И что? - замираю в ожидании.

- Клянутся, что не врут.

- Клянутся? Мамой, наверное, да? Артур, тебе самому не смешно?

- Нет, Юля. Когда мне рассказывают, что тебя трахнули в туалете, и что ты за моей спиной вешаешься на моих знакомых - мне не смешно.

- Ладно, - откидываюсь на диване. - Мне сказали, что вчера ночью в нашем подъезде ты начертил на площадке большую пентаграмму черным углем. Постелил внутри черный платок. Расставил вокруг черные свечи. Взял острый и длинный черный кинжал. И зарезал черную курицу. Потом ты пожарил из нее шашлык. Съел. И вытер губы черной салфеткой. Доказательств у меня нет. Но мне поклялись черным мусорным ведром. В которое ты складывал объедки.

Он моргает. С грохотом ставит кружку на стол, и котенок на коленях вздрагивает.

- Ты не всегда ночевала дома, в сети полно фотографий, где ты в обнимку с одногрупниками, ты вечно отмазываешься от секса со мной, - загибает он пальцы. - И человек, у которого я спрашивал о тебе, всё подтвердил.

- Что подтвердил?

- Что ты ему намекала. Ах, с Артуром у нас не все гладко, может, как-нибудь пригласишь меня на ужин? - он морщится. Встает. - Всё, закрыли.

- Артур, так мне тоже фотки показывали, - встаю, прижимаю к груди пушистика. - Там были огарки свечей, мятые салфетки и полупустой мешок с углем из супермаркета.

- Не пори херни.

- А что не так? - иду за ним в коридор. - Ночевала я у родителей, с одногрупниками мы дружили, секс, ты сам знаешь, из-за таблеток у нас испортился. Кто тебе сказал?

Он резко оборачивается, и я налетаю на него.

- Ночной клуб, - медленно, по слогам цедит он. - Девичник перед Настиной свадьбой. Ты выходишь из мужского туалета с двумя мужиками. Растрёпанная. Поправляешь платье. Видишь, что тебя заметили. Льёшь слезы и заверяешь, что просто перепила. Умоляешь мне не рассказывать, - Артур криво усмехается. - А они сказали. Подруги твои. Настя с Мариной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ворованный воздух

Говорят, если хранишь ее фотку в телефоне - это признак влюбленности. Если думаешь о ней несколько раз в сутки - и это неспроста. Хочется обратить на себя внимание, показать, что ты лучший, чаще общаться - всё в наличии.

Но это ересь какая-то.

Знаю, что на протяжении последнего года оба моих брата любят одну женщину. И эта женщина мне не нравится.

Какая из нее, вообще, женщина.

Мне просто было интересно. Что они в ней нашли.

Месяцами смотришь на нее и бесишься.

И вот я уже подвис и думаю о ней чаще, чем сам Артур.

Артур огибает столики, вертит на пальце ключи, подходит и, не здороваясь, двигает стул. Зовёт официантку, просит кофе.

Тоже пью кофе и тоже молчу. Хотя сам его позвал.

- Сегодня холодно, - говорит он.

- Октябрь, - жму плечом.

- Пора резину менять.

- Я уже сменил.

- Надо чего? - без перехода бросает он.

- Позавтракать хотел вместе.

Он смотрит в окно.

Суббота, недавно рассвело, в кафе только мы и помятые студенты, после бессонной ночи закидывают в топку шоколадные булки и запивают чаем.

Громко базарят.

Наркоманы. И подслушивать не обязательно, я вижу, все опера в два щелчка читают их по поведению. Даже на выходном мозг не отключается, машинально отмечаешь номера машин, прохожих, кто скидывается на закладку возле денежных переводов, кто собрался вариться и погнал в аптеку.