Мой нежный варвар

Майет отвела взгляд. Мысли ее постепенно успокоились, и она задумалась. Быть может, принц Кайан презирал ее за то, что она была наложницей царя? Возможно, в его далекой стране было принято такое обращение с женщинами. Или же… Она внезапно заметила красивого мальчика, стоявшего рядом с ним. Может, он испытывал влечение к юношам и презирал женщин? Она попыталась взять себя в руки. Как посмел этот чужестранец судить ее? Она выпрямилась и взглянула на него с пренебрежением. Она не стыдится своего положения и не станет тушеваться перед каким-то горным дикарем, даже если он считает себя принцем. Ему только и править козами да побитыми молью верблюдами!..

— Добро пожаловать в Александрию! — Тон Птолемея был более высокопарным, чем обычно, но в нем также чувствовалась растерянность, как если бы бактриец нанес ему смертельный удар. — Мы с радостью протянем руку дружбы тому, кто был нашим союзником в прошлом.

— Мой повелитель предлагает вам мирный договор, — ответил ему Кайан.

Но где же его уважение перед царем? Речь варвара была лишь пародией на учтивое обращение. Так разговаривать можно с метельщиком на площади.

Казалось, что молнии засверкали между двумя мужчинами. Майет задрожала. Ей казалось, что они вот-вот вцепятся друг другу в горло.

Справа от нее египетская аристократка, вся в драгоценных камнях и кольцах, откровенно заигрывала с бактрийцем. На ней было прозрачное задрапированное одеяние из льна, не скрывавшее розовых сосков и бритого лобка. Опустив длинные ресницы, она прошептала что-то стоящей рядом женщине. Та прикрыла рот ладонью и что-то прощебетала в ответ. Принц Кайан взглянул на них с восхищением.

«Нет, — решила Майет. — Он не женоненавистник». Она слышала от Геспер, что дикари всегда пользовались благосклонностью александрийских аристократок, как замужних, так и одиноких. При дворе Птолемея нравы были такими же вольными, как и в Афинах.

Майет только теперь заметила трех мужчин, сопровождавших Кайана. Его свита была такой же загорелой и свирепой на вид, как и он сам. У всех были черные волосы и суровые лица, лишь мальчик скорее походил на грека.

У него были серые глаза и светлые волосы, он был роскошно одет, что говорило о принадлежности к царской семье. Длинные светлые локоны украшали его и делали похожим на девочку. Он держался с достоинством, и она ничуть не удивилась, когда принц представил его как своего сына Вала.

— Принц Вал, — сказал Птолемей, — я рад принять вас. — Он резко встал, показывая, что аудиенция окончена. — К сожалению, у нас больше нет времени. Возможно, вы окажете нам честь отобедать у нас как-нибудь, принц Кайан.

Управляющий прошептал что-то главному управляющему, который пробормотал несколько слов визирю, тот посмотрел на царя, поднял указательный палец и произнес слово «дары».

— Да, конечно, — равнодушно произнес Птолемей. — Я полагаю, вы привезли дань?

— Не дань, а знак дружбы принца Оксиарта, — возразил принц Кайан. — Лошади. Скакуны, каких вы еще не видели. А это…

Он поднял руку, и с бокового входа воин-иноземец ввел в зал снежных барсов.

— Это для вашей охоты, царь Птолемей. Они обучены охотиться на львов, оленей и антилоп.

Майет смотрела на него как на приблудного пса, вбежавшего в ее покои и испачкавшего пол.

Поднявшись с трона, Птолемей схватил ее за руку и зашагал так быстро, что ей пришлось почти бежать за ним. Он привел Майет к небольшому залу около приемного покоя и с силой втолкнул туда.

— Тебе незачем было так выставлять себя напоказ, — сказал он.

— Мне? Но что я сделала?

— Он что, понравился тебе. Да он не мылся с тех пор, как покинул свои горы! Наверно, я был чересчур мягок с тобой, Майет. Ты, вероятно, предпочитаешь более грубое обращение!

Он схватил ее за плечи и впился в ее губы. Она вскрикнула, когда он грубо сжал ее грудь.

— Ваше величество…

В дверях показался верховный управляющий.

— Пошел вон! — проревел Птолемей. Он сорвал застежку с туники Майет и рванул ткань вниз, обнажив одну грудь. — Если ты хочешь, чтобы…

Она отступила назад и изо всех сил ударила его по лицу. Одно мгновение он был неподвижен. Кровь отлила от его лица, на котором проступили следы ее ладони.

— Да как ты смеешь?

Он рванулся к ней, но она побежала вокруг стола, схватив деревянную статуэтку Гора с эбенового пьедестала.

— Как я смею? — закричала она. — Это как вы смеете? Вы обращаетесь со мной, как…

— И что же? Что ты собираешься делать? — Его голос перешел в хриплый шепот, в котором клокотала еле сдерживаемая ярость. — Ты забываешься. Я твой хозяин!

Дерзость, с которой она отпрянула, была настолько неслыханной и неожиданной, что Майет была шокирована не меньше Птолемея. Он потянулся к ней через стол, но она швырнула в него статуэткой, ударившей его в грудь. Он прорычал проклятия и метнулся в ее сторону, но она бросилась к узкой задней двери, задыхаясь, захлопнула ее за собой и задвинула бронзовый засов.

— Майет!