Мой нежный граф

— Ты не любишь ни меня, ни Розалин, ты любишь только себя. Ты использовала меня и манипулировала мной, когда пришла в мой дом и мою постель, ты лгала мне, когда произносила клятвы верности, намереваясь покинуть меня с первого дня нашей встречи; ты ни на секунду не задумывалась, каково мне будет потерять жену, женщину, которую я перед алтарем поклялся лелеять и защищать до конца жизни. Ты самый жестокий, самый эгоистичный человек из всех, кого я знал, Кэролайн, и мне тошно от одного твоего вида.

Он резко убрал руку от ее лица, подтолкнул к ней перо, а потом повернулся, чтобы поднять кресло.

— Подпиши бумаги и возьми с собой один экземпляр, если не хочешь кончить на улице. Потом убирайся. Я больше не хочу тебя видеть.

Оцепенев, Кэролайн снова опустила взгляд в ковер под ногами и внезапно осознала, что ее выбор, ее судьба, куда бы та ни вела, бесповоротно определилась в ту минуту, когда она согласилась выйти за графа, как он верно заметил, обманным путем.

Он прав. Она была вероломной и лживой, и теперь он дает ей возможность уйти, сделать то единственное, чего она хотела с первых дней их брака. Только теперь она не чувствовала ни восторга, ни радости, напротив, ей казалось, что она тонет в море пустоты.

Дрожа, Кэролайн взяла в одну руку перо, пальцами второй вытерла глаза, постаралась как можно тверже встать на ноги и вписала свое имя в соответствующие строчки двух лежавших перед ней страниц. Затем решительно и со странным чувством отчужденности взяла один из листов, повернулась и на свинцовых ногах прошла к камину.

Остановившись, она посмотрела в огонь, позволяя слезам боли и беспомощности струиться по щекам, потом быстро, без колебаний швырнула бумагу в огонь.

— Я не потерплю от тебя такого унижения, как бы я перед тобой ни провинилась, — хрипло сказала она. — Оставь свои деньги себе.

Граф ничего не ответил. Он опять непринужденно сидел за письменным столом, погруженный в бухгалтерскую книгу.

Кэролайн повернулась и пошла к двери.

— Надеюсь, вы найдете удовлетворение, скрещивая розы, сударыня, — сухим, официальным тоном проговорил Брент, не посчитав нужным даже поднять головы. — Растения могут потребовать от вас такого же внимания и заботы, как мы, но они ничего не дадут вам взамен, и уж тем более дружеского тепла. Помните об этом в те одинокие годы, которые ждут вас впереди.

Тихо, изнемогая от боли и разочарования, Кэролайн повернулась и покинула кабинет, осторожно прикрыв за собой дверь.

Глава двадцать вторая

Джейн протянула затянутую в перчатку руку одному из четырех лакеев в начищенных до блеска ливреях и вышла из экипажа. Утро выдалось солнечным и ясным, в воздухе витал запах весны. Замечательный февральский день для стычки с надменным зятем.

Она уверенно поднялась по ступенькам к парадной двери и была тут же формально приглашена в дом служанкой, которая приняла ее накидку и без малейшего намека на интерес сообщила, что ей следует подождать лорда Уэймерта в гостиной.

Так она и поступила. Но минуты шли, и Джейн начала терять терпение и сердиться. Граф и в самом деле невыносим, как без колебаний отозвалась о нем Кэролайн. Он умышленно заставляет ее ждать, сидеть в кресле и смотреть на слабые язычки пламени в камине.

— Ну, наконец-то. Вот и номер один.

Джейн повернулась на звук его голоса.

— Прошу прощения, лорд Уэймерт? — сказала она, поджав губы и дерзко осматривая его с головы до ног.

— Номер один, в смысле вы, Джейн.

Выразительное лицо графа казалось изможденным, как будто он проснулся рано утром, вернул обратно излишки виски и метался, жалея себя. Вот и хорошо. Она надеялась увидеть его несчастным.

Граф был небрежно одет в хлопковую рубашку, темно-ко-ричневые бриджи и черные, потертые сапоги. Очевидно, он наряжался не для того, чтобы принимать гостей, а чтобы выехать верхом. Увы. Уэймерт выслушает ее, даже если ему придется собственноручно выбросить ее из дому, что, как видно, было единственным делом, в котором он преуспел касательно женщин.

На мгновение задержав на Джейн задумчивый взгляд, граф медленно двинулся к ней.

— Почему вы так задержались?

— Уверена, я не понимаю, о чем вы говорите.

— А я уверен, что понимаете, — протянул он, тяжело опускаясь в кресло напротив. — Зачем вы здесь?

— Чтобы поговорить о Кэролайн, — прямо ответила Джейн.

Граф запрокинул голову на мягкую кожаную спинку и сузил глаза.

— Неужели? Другие дочери барона Сайзфорда приходили умолять за нее перед тем, как она уехала. И кстати, где ваш отец? — подозрительно добавил он. — Он не предпринял никаких попыток связаться со мной.

Джейн смахнула со лба прядь белокурых волос.

— Я здесь не для того, чтобы рассказывать вам, как горько Кэролайн раскаивается в том, что совершила, — отрывисто сообщила она. — Что до моего отца, он полагает, что вы примете ее назад, поэтому предпочитает не вмешиваться.

Граф поднял брови.

— Даже если бы я вдруг захотел ее вернуть, как бы я это сделал, если она покинула страну несколько недель назад в погоне за… блистательными грезами о цветах.

Джейн пропустила его слова мимо ушей.