Мой милый лебедь

- Не будем о плохом. Вот Бунина на той планете точно нет. Там есть девочка Кристина, которая стоит в этот момент и думает: целовать ли Артема или нет? Решила, что да.

Кристина резко прильнула к моим губам, неуверенно поцеловала меня и убежала в палатку, шурша пышным разорванным платьем. Со мной это было впервые. Странное ощущение...

Немного изумленный, я вошел в палатку, Кристинин фонарик был выключен. Удивительно, почему все истины открываются тогда, когда совершенно этого не ждешь? Разве Кристина не могла сказать мне обо всем раньше, не в джунглях? Хотя, какая разница. Все так романтично. В зарослях, под звездами пани меня поцеловала... Я улегся на неудобном ложе и, какой-то вдохновленный, заснул.

- Подъем! - раздалось над ухом.

Еле подняв голову, я осмотрелся. Ой, где это я? Низкая брезентовая крыша, палатка, сонный Бунин.

- Вставайте же! - заорала Виктория Стакановна.

Я окончательно пришел в себя. Все вспомнил. Мы в джунглях, спасаем биологичку. Кое-как приведя себя в порядок: причесавшись пятерней и умывшись в речке, я пошел к массовому скоплению народа вокруг костра. Девчонки и учителя суетились над сковородками и кастрюлями. Там кипело, трещало, жарилось, скворчало.

- Когда позавтракаем, двинемся в путь - сказал физрук Геннадий Адольфович. Рассевшись, пацаны и девчонки принялись за еду. Кристины среди завтракавших не было. Куда она делась? Спит еще?

Не успел я подумать мысль до конца, как из палатки вышла Броневич... с книгой в руках. Взоры детей и учителей были прикованы к Кристине и к книге. Глаза бегали туда-сюда. Было невозможно соединить две столь разные вещи Броневич и книгу.

- Доброе утро - вывела всех из ступора Кристина. - Книга очень интересная.

- Доброе... Ошеломленные люди продолжили трапезу. Кристина села напротив, заговорщицки подмигнула мне. Здесь я заметил, что цвет глаз у пани изменился. Раньше был пронзительно-голубого, сейчас карего. Мне больше нравилась теперешняя расцветка. Однако я ошарашен. Что произошло с ее глазами?

После вкушения еды на природе, мы стали складывать палатки и вещи для того, чтобы продолжить путь.

Я неумело складывал палатку, когда Кристина подошла ко мне и произнесла:

- У меня были контактные линзы.

Ах, так вот в чем дело. Я уж было подумал, что Броневич хамелеон.

- А где они сейчас?

- Я их выбросила.

- Почему?

- Просто для них нужен специальный раствор, а я его не догадалась положить в сумочку. Не думала, что попадем в джунгли. Линзы снимать надо на ночь, чтобы глаза дышали, отдыхали. Короче я их выкинула. Если вернемся, я себе такие же куплю.

- Зачем?

- Для вас ведь, пацанов, стараюсь. Вам же только блондиночки с голубыми глазами нравятся. Свои каштановые волосы я перекрашивать не решилась, а глаза изменила.

- Ну и зря. Не всем нравятся блондинки с голубыми глазами. Твой настоящий цвет очей очень красивый... И каштановые волосы лучше, чем светлые.

- Правда? - удивилась Броневич.

- Да - я ответил совершенно искренне.

- Спасибо - Кристина покраснела от удовольствия.

Я нечаянно заехал себе по голове какой-то палкой от палатки. Кристина выхватила у меня конструкцию и в два счета сложила ее.

- Откуда ты знаешь, как складывать палатку? - изумился я.

- Пустяки. Я читала книгу "Что нужно знать путешественнику".

- Понятно...

- Ребятки, идем! - созывал всех Климентий Иванович.

- Пошли Утку спасать, вон, Клим уже орет, - сказала Кристина.

- Идем.

Раздирая своими телами непроходимые дебри, мы с упорством шли в сторону скалы. Я заметил: почему-то она становилась все дальше и дальше. Сначала казалось, что она совсем рядом, два шага пройти, а на деле всё по-другому.

- Блин! - воскликнула Кристина. - В этом платье совсем невозможно идти! Оно цепляется за все подряд! Про боа Кристина и слова не сказала, оно лежало на плечах.

- Ха-ха, не надо было выпендриваться перед всеми, вот и результат, радостным назидательным тоном проскрипела Маша.

Броневич остановилась, посмотрела на Марию, как на только что родившегося умильного котенка и произнесла:

- Машка, хоть ты и отличница, коэффициент твоего ума ниже комнатной температуры, - и пошла дальше.

Маша ей ничего не ответила. Наверное, ничего более остроумного придумать не смогла. Здесь я поразился мыслям, пришедшим мне в голову: "А ведь по утверждению Мишки Машка тоже меня любит. За что это, интересно? Мы же с ней почти не разговариваем. Привет-привет, и все. Ничего больше. Бывает же такое: в один день узнал, что у меня две поклонницы. И кто? Две особи, которые терпеть друг друга не могут! Ну, дела".

- А-а-а, - прервал поток думок чей-то вопль.

- Чего такое? Что случилось? - раскричался Климентий Иванович.

- Здесь... тараканы, - прошептала побелевшая Виктория Стакановна, без остановки указывающая пальцем в листву.

- Подумаешь, тараканы, - пожал плечами Клим.

- Вам хорошо, а я их боюсь! Даже обычных рыжих прусаков, носящихся у меня по кухне.