Мой мастер

Раздается выстрел. Лариска вздрогнула.

Лариска. Это он.

Кира. Это лопнула шина у грузовика. По-моему, ты сошла с ума.

Лариска. Ну и пусть! Любовь — это и есть умопомешательство. Особенно неразделенная.

Кира. Почему неразделенная? Может быть, у него принципы. Все-таки он — учитель. Ты — ученица. Это безнравственно.

Лариска. Я скажу ему: если он хочет, я брошу училище. Плевать мне на это училище. Сейчас пойду и скажу.

Кира. Я тебя не пущу.

Лариска. Ты пойдешь со мной.

Кира. Это нескромно. Ты бегаешь за ним навитая, раскрашенная. Мужчины ценят скромность.

Лариска. Стой здесь!

Лариска исчезла куда-то и очень скоро вернулась обратно. Волосы у нее мокрые, гладкие, прижатые к темени. Ресницы смыты.

Кира. О! На кого ты похожа!

Лариска. Кусочек рабоче-крестьянского движения. Я ведь родом из деревни Филимоново.

Появляется Игнатий. Смотрит с удивлением.

С Ларискиных волос на платье стекает вода.

Игнатий. Маркова! Что это с вами?

Лариска. Я люблю вас, Игнатий Петрович!

Игнатий (растерянно). Спасибо…

Лариска. Не за что.

Игнатий. Вот именно, что не за что. За что меня можно любить? Я уже старый.

Лариска. Ну и пусть!

Игнатий. Я не свободен!

Лариска. Ну и пусть!

Игнатий. Я выжженное поле, на котором ничего не взрастет!

Лариска. Ну и пусть!

Смотрят друг на друга не отрываясь. Слышна музыка.

Учительская. Педагоги: Гонорская, Самусенко. Включено радио. Передаются последние известия.

Игнатий сидит, углубившись в кресло. За его спиной стоит Лариска. Она существует только в его воображении.

Лариска. Я все время пишу тебе письма, и мне кажется, я с тобой разговариваю. Родной! Любимый! Единственный! Тебе сейчас грустно. Чем я могу тебе помочь? Ничем. Только тем, что я есть у тебя. А ты у меня. Ты должен знать, что ты есть у меня, а я есть у тебя. Любовь — вот высшая заинтересованность. Считай, что мы с тобой — духовные миллионеры…

Появляется Самусенко. Это лысеющий человек, скрывающий лысину. У него прическа, которая называется «внутренний заем»: волосы от правого уха перекинуты к левому. Они постоянно возвращаются на свое положенное место, то есть к правому уху, и свисают к правому плечу. Самусенко все время их подправляет. Может быть, поэтому, а может быть, по ряду других причин Самусенко постоянно раздражен.

Самусенко (с раздражением). Ну вот! Опять не пришла!

Гонорская. Кто?

Самусенко. Маркова. Пропускает восьмое занятие. Месяц. Скоро экзамены за полугодие. Что я покажу?

Гонорская. Может быть, она болеет?

Самусенко. Ее вчера видели в парикмахерской. Маникюр делала. Вот такие ногти. Пианистка! Зачем она пошла в музыкальное училище? Шла бы в манекенщицы.

Гонорская. А чего ты злишься? Ты что, никогда прогульщиков не видел?

Самусенко. А то почему ее перевели ко мне? Она же у Игнатия была. Почему ее подсунули мне? Игнатий!

Игнатий (очнувшись). Да?

Самусенко. Почему ты Маркову ко мне перевел?

Игнатий. Она не занималась.

Самусенко. Вот я и говорю. Значит, ему — всех способных, а мне — всех сынков и всех гудков. А потом он, получится — педагог, а я — халтурщик.

Гонорская. Что ты разошелся?

Самусенко. Пусть Игнатий забирает Маркову обратно. Это нечестно. Или пусть ее переведут еще к кому-нибудь. К тебе вот.

Гонорская. Я не возьму. Я вообще предпочитаю парней. Я в девок не верю в принципе. Недаром лучшие врачи, учителя, повара, портные — мужчины.

Самусенко. Но ведь есть женские профессии.

Гонорская. Рожать. И все. Помнишь, у Бунина: женщины живут рядом с людьми и подобны людям, но… дальше не помню.

Самусенко. Но ты же сама женщина.

Гонорская. Поэтому я и знаю.

Лариска.…Когда ты обнял меня в первый раз, Бог тихонечко положил руку на твою спину и вжал тебя в меня. И теперь непонятно — где ты, где я. Я твоя собака. Я буду идти за твоим сапогом до тех пор, пока тебе не надоест. А когда надоест, я пойду за твоим сапогом на расстоянии…

Самусенко. Учти, к экзаменам я ее не допущу.