Мой любимый враг

Стою в свете лампочки холодильника и осматриваю его содержимое. Тут целая радуга цветов. Побеги. Листья. Бородатые корни. Тофу и органический соус для пасты.

– У меня в холодильнике нет ничего, кроме сыра и соусов.

– Знаю.

Я закрываю холодильник и прислоняюсь к нему, магнитики впиваются в спину. Подставляю лицо для поцелуя, но Джош качает головой.

Слегка удрученная, я заглядываю в ящик со столовыми приборами и задеваю рукав пиджака, висящего у двери. В кармане нахожу счет с заправки. Сорок пять долларов, заплачено наличными.

Все аккуратно, все на своих местах. Неудивительно, что от моей квартирки у него руки зачесались.

– Мой дом в сравнении с этим – калькуттские трущобы. Мне тоже надо завести корзину для спортивных принадлежностей. А где у тебя все барахло? Где коробки с ненужными вещами?

– Твои худшие подозрения подтвердились. Я чокнутый аккуратист.

А я как чокнутая потратила по меньшей мере двадцать минут на изучение всего, что у него есть. Я так грубо вторгаюсь в его личное пространство, что мне самой становится неприятно, но Джош не вмешивается, позволяет мне все.

В квартире две спальни, я стою, руки в боки, посреди той, что приспособлена под кабинет. Большой монитор компьютера, несколько огромных гантелей. Шкаф, забитый зимним спортивным снаряжением, там же – спальный мешок. Еще книги. С вожделением смотрю на шкафчик для документов. Если бы Джоша не было здесь, я бы с удовольствием порылась в его счетах за электричество.

– Ну что, закончила?

Я смотрю на свои руки. В них – старая моделька машины, найденная в одном из узких ящиков бюро. Я сжимаю ее в ладони, как старая карманница.

– Еще нет. – От страха я едва способна произнести это.

Джош показывает пальцем, и я иду к еще не обследованному темному коридору. Он щелкает выключателем прямо над моим ухом, и из меня вырывается сдавленный восторженный вздох.

Комната окрашена в голубой цвет моей самой любимой из всех рубашек Джоша. Цвет яйца малиновки. Бледно-бирюзовый в сочетании с молочным. Чувствую, как от чего-то теснит грудь, испытываю ощущение дежавю. Словно я уже была здесь и еще побываю. Прижимаюсь к дверному косяку.

– Это твой любимый цвет?

– Да. – В его голосе слышно напряжение. Может быть, его раньше из-за этого дразнили.

– Мне нравится, – уважительно говорю я.

Я оцениваю этот неожиданный яркий взрыв на фоне темного шоколада и серо-коричневого и размышляю про себя: как же это похоже на Джоша. Нечто неожиданное. Нежное, бледно-синее. Темно-коричневое, обтянутое кожей изголовье кровати лишает комнату налета женственности. Джош стоит у меня за спиной, легко можно прислониться, но я удерживаюсь. Запах его тела кружит мне голову. Постель заправлена, и белье на ней белое, эту незначительную деталь я нахожу довольно сексуальной. В ванной все начищено до блеска. Красные полотенца и красная зубная щетка. Вид как в каталоге ИКЕА.

– Никогда бы не подумала, что у такого человека, как ты, может расти папоротник. У меня был однажды, но весь пожелтел и стал ломким.

Я иду к кровати Джошуа Темплмана. Провожу пальцем по краю наволочки.

– Ну ладно, ты уже начинаешь чудачить через край.

Пытаюсь потрясти спинку кровати, но она держится прочно.

– Прекрати. Сядь на диван. Я налью тебе чая.

Я бочком, по-крабьи, пробираюсь в гостиную.

– Как ты мог просто стоять и наблюдать, как я повсюду сую свой нос?

Беру в руки чудную подушечку и подсовываю себе под спину. Джош дает мне кружку, и я держу ее, как оружие.

– Я рыскал по твоей квартире. Теперь твой черед.

Я возбуждена, но стараюсь скрыть это за шуткой:

– Ты нашел все свои фотографии с выцарапанными глазами?

– Нет. Твои альбомы с вырезками мне не попадались. Я знаю, что у тебя двадцать шесть фигурок Папы Смурфа и ты плохо складываешь постельное белье.

Джош сидит на другом конце дивана, голова мягко склонена набок, руки-ноги комфортно раскинуты. На работе он часто качается в своем офисном кресле, но я никогда не видела, чтобы его тело принимало такие расслабленные позы. Не могу оторвать от него глаз.

– Простыни слишком большие. У меня не такие длинные руки.

Он вздыхает и качает головой:

– Это не оправдание.

– Ты заглядывал в мой ящик с нижним бельем?

– Разумеется, нет. Нужно же было оставить что-нибудь для другого раза.

– Можно мне заглянуть в твой сейчас? – Я теряю голову. Мое здравомыслие осталось за порогом квартиры Джоша. Я отпиваю чай. Он как нектар.

– Теперь, Печенька, мы сделаем кое-что необычное.

Он включает звук телевизора, делает глоток из своей чашки и смотрит повтор старого сериала «Скорая помощь», как будто мы занимаемся этим каждый вечер. Я сижу и пытаюсь сконцентрироваться, сердце стучит. Эй, тут нет ничего особенного. Я просто сижу на диване Джошуа Темплмана.

Склоняю голову набок и смотрю на него в продолжение целого эпизода, наблюдая за сценами хирургических операций и конфликтами в палатах, которые отражаются в глазах Джоша.

– Я тебя не беспокою?

– Нет, – безразлично отвечает он. – Я привык к этому.