Мой любимый враг

Теперь он очень близко ко мне. Каким бы божественным мылом ни пользовался Джош, мне нужно раздобыть кусочек. Я буду держать его в ящике с бельем для отдушки. Щеки у меня начинают гореть.

– Тебя не может волновать мое свидание с Дэнни. Ты ведь поверить не можешь, что какому-нибудь парню захочется быть со мной.

Вместо ответа Джош вытягивает вперед руку открытой ладонью вверх. Рукава рубашки так и остались закатанными, и мне видны крепкие сухожилия на его запястье. Впервые я замечаю, что на внутренней стороне рук жилы у него вздутые, как у качка.

– Трогать друг друга на работе – противоречит кадровой политике. – В горле у меня сухо, как в пустыне. А не прикоснуться ко мне будет беззаконием.

Джош выжидательно глядит на меня, пока я не вкладываю свою ладонь в его. Трудно устоять, когда кто-нибудь вот так протягивает тебе руку, и абсолютно невозможно, если этот кто-то – Джошуа. Отмечаю теплоту и размер его пальцев, прежде чем он переворачивает мою кисть, чтобы осмотреть царапину на ладони. Руку мою он держит, как раненого голубя.

– Серьезно, ты ее промыла? На шипах роз может быть грибок. И в царапину может попасть инфекция.

Он нажимает пальцами на кожу вдоль пореза и хмурится. Как могут уживаться в нем два таких разных человека? И снова меня осеняет. Может быть, я определяющий фактор? Мысль пугает. Единственное, что способно заставить его ослабить бдительность, – это равноценное ослабление моего собственного контроля. А вдруг я смогу все изменить.

– Джош…

Услышав, что я назвала его кратким именем, он отпускает мою руку. Пора попробовать. Молю, только бы не ошибиться.

– Я хотела тебя тогда, в пятницу. Тебя, и только тебя. И если ты не хочешь быть мне другом, я попытаюсь сыграть с тобой в игру «Или еще что-нибудь».

Долгая пауза. Он не реагирует. Если я неправильно разобралась в ситуации, мне этого не пережить. Сердце стучит часто-часто, отчего делается тревожно.

– Правда? – скептически переспрашивает Джош.

Я придавливаю его к двери и, слыша глухой удар его тела, испытываю трепет.

– Поцелуй меня, – шепчу я, и воздух теплеет.

– Значит, игра «Или еще что-нибудь» предполагает поцелуи. Как интересно, Люсинда. – Он проводит пальцами по моим волосам, нежно убирая их с моего лица.

– Я пока не знаю правил. Это совсем новая игра.

– Ты в этом уверена? – Он опускает взгляд на мою руку, которая распласталась у него на животе.

Я давлю на него. Он ничуть не поддается.

– Ты что, носишь бронежилет?

– В этой конторе приходится.

– Мне и правда очень жаль, что я задела твои чувства и выставила тебя из своей квартиры, Джош. – Когда я использую его краткое имя, это предложение мира. Извинение.

И, честно говоря, удовольствие. Это позволяет мне представлять, будто Джош мне друг. Друг, который разрешает гладить его торс в кладовке уборщицы. Хотелось бы мне, чтобы он провел своими пальцами по моему.

– Извинения принимаются. Но ты не можешь ожидать от меня, что я буду милым парнем, когда другой мужчина провожает тебя до кабинета, целует и дарит тебе цветы. Так мы с тобой в эту игру играть не будем.

– До сих пор я не получала ни малейшего намека на то, как мы это будем делать. – Я натужно сглатываю.

Джош прикасается пальцем к моему подбородку и приподнимает его:

– Я думал, ты такая умная, Люсинда. Наверное, я ошибся.

Я встаю на цыпочки, кладу руки ему на плечи, впиваюсь в него ногтями, и его кадык приходит в движение, а мне удается запечатлеть на его губах мимолетный влажный поцелуй. Эффект ощутим: руки Джоша напрягаются, бедра тянутся ко мне. Что-то твердое упирается мне в живот.

Это самая лучшая игра, в какую я когда-либо играла.

Джош опускает руку на мою поясницу, а я выгибаюсь и обнимаю его за шею.

– Есть какая-то причина, по которой мы до сих пор не целуемся?

– Разница в росте в основном. – Джош пытается скрыть тот факт, что у него эрекция и член его затвердел так, что им можно вскрыть жестяную банку. Задача невыполнимая. Я улыбаюсь и пробую притянуть Джоша к своим губам.

– Ну не заставляй меня карабкаться наверх.

Его губы принадлежат мне, но дальше Джош не нагибается. Лицо его напряжено и выражает нерешительность и сдерживаемое вожделение. Я воображаю, что он размышляет о каких-то рабочих моментах.

– Едва ли мы проработаем вместе еще две недели. Так какая разница? – Мысленно я поздравляю себя с тем, что мне удается произнести это небрежным тоном.

– Какое романтичное предложение. – Джош высовывает язык и лижет уголок моего рта. Он хочет. Это очевидно. Но все же продолжает сопротивляться.

– Положи на меня руки.

Вместо того чтобы обхватить меня, Джош выставляет руки вперед, предлагая их мне, как я только что отдавала руку ему. И просто стоит. Его грудь вздымается и опадает.

– Положи их на себя сама.

Все происходит не так, как я ожидаю. Беру одну из его рук и кладу себе на бок. Вторую я решаю обвести вокруг себя и пристроить на ягодицу. Обе сжимают меня, но не двигаются. Вообще-то, я чувствую, что приподнялась, но как будто совершенно без его помощи.