Мой любимый враг

Я смотрю на себя в зеркало в ванной. Фестиваль рвоты, на котором я отрывалась все выходные, вытравил краску с моего лица. Глаза припухли и покраснели. Губы бледные и шелушатся. Вид такой, будто меня держали заложницей в шахте.

Кухня сверкает, как новая булавка. Джош рассортировал мою почту и сложил аккуратной стопкой на полке. Я вскрываю ногтем верхний конверт, а другой рукой одновременно макаю в чашку пакетик с травяным чаем. Внутри составленная в дружеском тоне записка с сообщением, что плата за квартиру увеличивается. Я прищуриваюсь, глядя на новые цифры ежемесячного взноса, и от моего вздоха, вероятно, задрожали смурфы на полках. Отчаянное заявление о намерении покинуть «Б и Г» теперь выглядит гораздо более пугающим.

Смогу ли я когда-нибудь отважиться на собеседование в другой компании, где придется объяснять, чем я хороша и почему именно меня должны взять на работу? Пытаюсь собрать воедино все те вещи, которые делаю хорошо, но вспоминается только подкалывание Джошуа. Я инфантильна и непрофессиональна.

Я тяжело опускаюсь на стул и пытаюсь прожевать закинутую в рот горсть сухих хлопьев из коробки. Потом еще глубже погружаюсь в уныние и сомнения в собственных силах.

Захожу в Интернет и начинаю просматривать угнетающе пустой сайт по поиску работы. Испытываю облегчение, когда звонит мобильник и на экране отображается номер Дэнни. Странно. Может, у него лопнула шина:

– Алло?

– Привет. Как ты себя чувствуешь? – Тон у него теплый.

– Жива. Еле-еле.

– Я несколько раз звонил тебе в пятницу вечером, но все время натыкался на Джоша. Ну и мудак!

– Он помогал мне. – Слышу натянутость в собственном голосе и понимаю, что начинаю принимать защитную позу, аж волоски на теле встают дыбом. Что за черт!

Когда меня рвало, он был рядом. Посреди ночи вызвал своего брата. Вымыл посуду. И я почти уверена, следил за мной, пока я спала.

– О прости, я думал, мы его ненавидим. Ты придешь сегодня на работу?

– Да, приду.

– Я внизу, в холле… хм… могу тебя подвезти.

– Правда? Разве у тебя сегодня не первый день свободы?

– Ну да. Но Митчелл написал рекомендательное письмо для меня, и мне нужно его забрать. Так что подвезти тебя – не проблема.

– Я буду внизу через пять минут. – Проверяю, застегнута ли молния на моем сером платье. Накрашенные губы на таком помятом лице – это будет выглядеть глупо.

– Привет! – окликает меня Дэнни, как только я выхожу из лифта. В руках у него пучок белых ромашек. Мои эмоции балансируют на канате между удовольствием и смущением.

Кажется, Дэнни пружинит на канате рядом со мной. Надо быть слепой, чтобы не заметить, как на его лице на долю секунды возникло выражение удрученного изумления. Какой бы потной и неуклюжей я ни казалась в пятницу, все равно выглядела лучше, чем сейчас.

Дэнни смаргивает эту неподконтрольную разуму реакцию и протягивает мне цветы:

– Не лучше ли тебе остаться дома?

– Я выгляжу хуже, чем чувствую себя. Может, мне… – Я делаю жест рукой в сторону лифта и снова смотрю на Дэнни. На нем футболка с концерта «Матчбокс Твенти», высоко на голове – солнцезащитные очки в некрасивой белой оправе.

Мы стоим и неловко глядим друг на друга.

– Ты можешь поставить их на свой рабочий стол в кабинете.

– Ладно, я так и сделаю.

Это не кажется мне хорошей идеей, но я вся в смятении. Если понесу цветы наверх, то придется звать с собой Дэнни. Мы выходим на улицу, и я впервые за несколько дней делаю глоток свежего воздуха.

Надо как-то выпутываться. Дэнни сегодня что-то задумчив. Я прикрываю глаза от солнца. Может, мне тоже принять задумчивый вид? Может, в магазине напротив продаются оливковые ветви?

– Мне нужно кое-что купить. Я сейчас вернусь.

Расплачиваясь за благодарственный подарок для Джошуа и бант на липучке по жутко завышенной цене, я вижу прислонившегося к машине Дэнни. Засовываю подарок в сумку и торопливо перебегаю улицу в обратном направлении.

Мой спутник открывает дверцу своего внедорожника и помогает мне забраться внутрь. Я слежу, как он огибает капот. В повседневной одежде он выглядит моложе. Стройнее. Бледнее. Пока Дэнни пристегивается ремнем и заводит машину, я соображаю, что так и не поблагодарила его по-настоящему за красные розы. Я девушка с дурными манерами.

– Мне понравились розы. – Я смотрю на маленький букетик у себя на коленях.

– Ромашки? – Он встраивается в поток.

– Да, это ромашки. Хороший выбор для того, кто выздоравливает после эпически-рвотных выходных.

Лучше бы я не говорила таких грубостей, но Дэнни смеется:

– Значит, Джош Темплман. Какая у него роль?

– Дьявол послал на землю своего единственного сына. – Странно, я чувствую стыд.

– Он все время говорил таким покровительственным тоном, как старший брат. – Дэнни прощупывает почву, и мне это ясно.

Я не подаю виду.

– Правда?

– О да. Но не волнуйся. Я скажу ему, что намерения у меня самые достойные. – Он бросает на меня взгляд и криво усмехается, а во мне эхом отзывается растущее чувство глубокого разочарования. Искра желания флиртовать гаснет в груди.