Мой любимый размер

 Капризный голос жены раздражал его, злил. Егоров посмотрел на женщину с которой прожил все эти годы. Красивая, но эта ее красота ненастоящая, маска, под которой прячется существо со злыми глазами.

- Маша, не надо,- ухмыльнулся Василий, глядя на тонкую фарфоровую шею, усыпанную свежими, еще не начавшими зеленеть синяками. – Ты так переживала, что нашла себе утешителя, так ведь, детка?

Он подошел к жене и с силой распахнул шикарный шелковый халат, подпоясанный золотым шнуром. В этом вся Машка, любительница окружать себя шиком. Вещами, которые она получает, если решила. И он стал для нее такой же безделушкой, как и все окружающее. Все что наполняет дом, так и не ставшим его прибежищем.

- Что ты себе позволяешь, Егоров?- прошипела жена, пытаясь запахнуть струящуюся ткань. Он ей не позволил. Смотрел на тело, словно вылепленное руками умелого скульптора и чувствовал брезгливость, рассматривая отпечатки чужих пальцев на молочных полукружьях женской груди. Даже не брезгливость – гадливость, смешанную с тошнотой.

- Принеси мне телефон,- приказал Василий, и резко развернувшись пошел к небольшому бару, скрытому в стенной нише.

- Что произошло то? – в голосе Машки прозвучало любопытство. Такое несвойственное  этой ледяной глыбе проявление простых человеческих чувств, что он вздрогнул.

- Моего сына похитили,- прохрипел Егоров, делая глоток водки прямо из бутылки.

- Вот как? И что ты хочешь? Ты ведь не идиот, чтобы просить помощи у отца? Я не позволю.

- Маш. Это ребенок. Маленький мальчик, который сейчас в руках подонков,- устало сказала Василий. Чего он хотел? Достучаться до каменного сердца? -  Я сказал, дай телефон, мать твою.

 Она просто развернулась и ушла. И Василию показалось, что он увидел торжество в раскосых, прекрасных глазах, сияющих в свете приглушенных бра как изумруды. Два проклятых самоцвета, несущих смерть.

- Я тебя слушаю,- голос Святослава звучал ровно, без эмоций. – Зря ты ушел из больнички. Здоровье беречь надо.

- Мне нужна помощь.

- Ну, зять любимый, я всю жизнь только и занимаюсь, что тащу тебя на горбу. Неужели этого недостаточно? – хмыкнул старик.- Не наглей, щенок. Ты ведь знаешь, что я щелчком пальцев могу уничтожить тебя.

- Спаси моего сына, старый черт,- прорычал Егоров. В груди снова заломило с такой силой, что свет потемнел.

- Сына, говоришь. Что произошло то? Егоров, я ведь предупреждал тебя, не валандайся с чертовой бабой. Ты ослушался. Так чего теперь хочешь от меня?

- Твоих рук дело?

- Да за кого ты меня принимаешь, сука? – взъярился генерал, и Егорову показалось, что из него выпустили весь воздух.- Я не очень чистоплотен в делах, но дети для меня неприкосновенны. Даже выродки, мешающие жить моей дочери. Рассказывай, и не мельтеши. Я думаю. Позвоню, как будут результаты.

*****

Святослав откинулся на спинку кресла и бросил телефон на столешницу. С самого утра он раз за разом набирал номер Тиграна, но слушал лишь механический бабий голос, сообщающий, что абонента не существует. Этот черт его кинул, затеял свою игру, что очень странно, учитывая проблемы, которые его ожидают в этом случае. Документов нет у вора, значит. Черт, они ему и не нужны будут если.... Пазл сложился, собрался в уродливую картинку.

 Генерал нажал кнопку коммутатора. Что – то не давало ему покоя, какое – то предчувствие. И Машка вчера приехала очень не вовремя, вся в слезах. Да уж, актриса. Баловал он ее всю жизнь, рвал из – под себя, чтобы единственной, поздней дочери дать все, чего сам не видел в детстве. А девка выросла змеей. Его кровь, хитрая, умная, беспринципная. А самое страшное, что он сейчас только это осознал. Смешно. Бессонная ночь сказывалась, возраст все таки. А все ведь наверное очень просто.

- Да Святослав Валентинович,- отозвался начальник охраны.- Я вас слушаю.

- Мне нужны съемки видеокамер, ночь с часу до четырех. Срочно,- приказал генерал, раскуривая сигару. – Весь периметр дома.

- Через десять минут будут у вас. Что-то еще?

- Ничего, Петя,- вздохнул устало Святослав, зная, что увидит на мониторе. Он снова взял мобильник, набрал номер. Любимый голосок его девочки звучал издалека, словно из тех счастливых дней, когда она была малышкой с надутыми вечно от недовольства губешками и коренастыми ножками.

- Пап, ты чего звонишь? – пропела Машка.

- Машуль, что – то не хорошо мне. Предчувствие плохое, -хмыкнул генерал. – Ты ведь умная девочка и расскажешь папе, что задумал твой ночной кавалер. Куда этот пес мальчишку дел? Это ведь ты ему приказала? Говори, сука.

- О чем ты? – теперь голос его малышки звенел срываясь.- Ты рехнулся на старости лет? Как ты разговариваешь со мной? Проспись, тогда звони.

- Ты когда с этим зверем снюхаться успела, дрянь? – больше не сдерживаясь заорал Святослав, чувствуя, как закладывает грудь. Потянулся к столу, где всегда хранил пузырек с нитроглицерином, захрипел и бессильно обвалился на столешницу из красного дерева, больше ничего не слыша, кроме дьявольского смеха кривляющихся демонов, явившихся по его душу. Они хохотали любимым голосом, голосом его девочки. Возмездие  - оно такое.

*****