Мой личный сорт Бонда

– Это эгоизм. Буду чувствовать себя виноватым. А я этого очень не люблю. Так что садись в машину.

Он уселся за руль, больше ничего не добавив, я, немного потоптавшись, с неохотой полезла внутрь. Не то, чтобы я боялась ночных историй, но сам факт того, что Вадим не проехал мимо, наводил на мысли, что с момента утренней встречи он поостыл, а значит, есть шанс, что поможет.

– Ты живешь на квартире бабки? – Поинтересовался он, когда мы отъехали.

– Да. Она умерла два года назад.

– Понятно. И ты сразу ухватилась за возможность свинтить от предков.

– С какого-то момента жизнь с ними стала очень трудной.

– Да уж, – он усмехнулся, покосившись в мою сторону, – чем они сейчас занимаются?

– Мама работает поваром в военном училище, папа в охране.

– А ты?

– Занимаюсь дизайном.

– Значит, работаешь по профилю, – усмехнулся он, я нахмурилась.

– Считаешь, это смешно? Кто вынудил меня пойти учиться в наш институт?

– Ну конечно, опять во всем виноват кто-то другой. Ты же у нас бесхребетное существо, которое не в силах само принять решение.

– Такой я была раньше, потому что кому-то так было удобно.

– Неужели ты всерьез так думаешь? – Покачал он головой. Я предпочла не отвечать, закрыв глаза.

Конечно, я так не думала. Я так и не смогла решить, кто из нас был более жалок, пытаясь вытащить другого со дна, но только с одной целью – не утонуть самому. Мы сидели в той квартире, ставшей нашей тюрьмой и спасательным кругом от внешнего мира, и все, что нам оставалось – только мечтать. Точнее, делать вид, что мечтаем, потому что в какой-то момент стало ясно, что ни мои, ни его мечты никогда не станут реальностью. Я помню, как я в истерике сдирала разрисованные мной обои со стен – они слишком явно напоминали о том, что я не пошла за своей мечтой. Не стала художницей, продающей свои картины на Арбате, на Невском, на главной улице Белграда или в переулках Парижа… Ничего этого не было.

«А еще не было прошлого», – сказала я себе когда-то и теперь, резко открыв глаза и вырвавшись из дурмана обрывистых картинок воспоминаний, уставилась в окно.

Оставшаяся часть дороги прошла в молчании. Когда мы подъехали к дому, я все-таки сказала:

– Спасибо.

Вадим снова усмехнулся.

– С какой неохотой ты это говоришь. Не хочешь быть обязанной?

– Я ничем не обязана тебе, подвозить меня не просила, ты сам уговорил. И разве мы не договорились, что наши жизни расходятся?

– По-моему, это ты послала меня к черту.

– Рада, что ты помнишь, – съязвила я.

– Тем не менее, сегодня днем ты явилась ко мне без приглашения, значит, условия нарушила ты.

– Но ты мне о них напомнил, послав к черту в отместку, пожалуй, туда я и отправлюсь, лишь бы ты отвязался. – Я покинула машину под его злым взглядом и в этот раз дверцей хлопнула.

– Какое он вообще имеет право лезть в мою жизнь? – Зло бормотала я, поднимаясь по лестнице. – Словно я его собственность. Пусть со своими девками так разговаривает.

Я достала ключ, но пройдя последнюю половину пролета, замерла, потому что на моей дверной ручке стояла белая карточка. В волнении я схватила ее и прочитала следующее:

«Веселись, но будь осторожна. Есть те, кто наблюдает за тобой».

Нахмурившись, я прошла в квартиру и даже прогулялась по ней из-за странного чувства, оставленного карточкой. Итак, мы перешли к предостережениям. Значит, что-то все-таки происходит, только я не могу усмотреть, что. Наблюдать за мной могут и ребята из банка, это вполне вероятно, кстати. И что? Что можно узнать из моих посиделок с подругами за разговорами и вином? Но если некто послал карточку с такими словами, значит, опасность существует. И это мне не понравилось. Однако голова соображала не очень, потому я просто рухнула в постель, решив оставить обдумывание на потом.

Второй день загула дался не так легко, как первый, возможно, ранний звонок в дверь этому поспособствовал. Я бросила взгляд на часы: десять минут десятого. И кого черт принес? На лестничной клетке стояли мои вчерашние знакомцы из банка, отчества я в упор не помнила, а звали их кажется, Алексей и Максим. Немного подумав, я открыла дверь.

– Чем обязана? – Спросила не слишком-то любезно.

– Извините, что снова беспокоим, – разулыбался тот, который Максим, – но нам необходимо с вами поговорить.

– Сегодня воскресенье.

– Понимаю. И тем не менее, прошу уделить нам время.

– Ладно, – я нехотя пропустила их в кухню и даже кофе предложила. К счастью, они отказались, ибо варить мне его не хотелось, а растворимого не было. Я выжидающе уставилась на мужчин. Они переглянулись между собой, и на этот раз заговорил Алексей.

– Никто не объявлялся?

Я не сразу сообразила, о ком он, а когда поняла, сдуру ляпнула:

– Вы про Бонда?

– Что? – Теперь не поняли они, я мысленно чертыхнулась на свой длинный язык.

– Это я шучу неудачно. Нет, никто не объявлялся.

– Не звонил, не присылал писем? Никаких известий, никаких новых людей в окружении?

– Никого, ничего.

– Поймите, я интересуюсь в целях вашей же безопасности… Грабитель, кто бы он ни был, опасен. Потому любое его проявление…

– Я сообщу вам, – ответственно кивнула я.