Мой кумир хоккей

Ред отправил Дюплесси в защиту и снял Де — Гручи, которому было необходимо отдохнуть. Однако Ред дал ему только четыре минуты передышки, пока команда отчаянно сражалась, чтобы удержать счет. Затем Ред вновь стал выпускать защитников в прежнем сочетании — Де — Гручи с Джемисоном, Дюплесси с Лоуренсом. И то, на что он надеялся, свершилось. Когда Мартин был на площадке, его товарищи, знавшие, что он не может быстро бегать, и видя гримасу боли у него на лице, лезли из кожи вон, чтобы подстраховать его и не пропустить шайбу в свою зону.

Понемногу Ред начал успокаиваться. Ребята держались хорошо. Всякий раз, когда Мартин сменялся, он озабоченно спрашивал: «Ну как нога?» И Пинчер отвечал: «Все в порядке», хотя едва сдерживался, чтобы не застонать от боли.

Ирония судьбы! Когда казалось, что северозападники вот–вот забьют еще один гол, они пропустили шайбу в свои ворота. Стаймерс, крайний нападающий кельвинцев, обыграл в углу Белла, заметил своего партнера Джо–зефсона на другом фланге и сделал прострельный пас вдоль ворот. Все было бы ничего, потому что Бьюханен прикрывал Джозефсона, но по пути шайба ударилась о чей–то конек и отскочила в угол ворот.

Паттерсон, который сражался как тигр против команды, продержавшей его весь прошлый год на скамье запасных, чуть не заплакал и с силой треснул клюшкой об лед.

— А я‑то хотел остаться сухим!..

Пит и Де — Гручи пытались успокоить его, но тщетно. И пожалуй, это было к лучшему. Кельвинцы, окрыленные случайным голом, две или три минуты непрерывно штурмовали ворота, безжалостно обстреливая Паттерсона, но всякий раз вратарь преграждал путь шайбе. В эти минуты он был похож на пляшущего дервиша (Дервиш (перс.) — нищенствующий мусульманский монах). Он что–то выкрикивал от возбуждения, распластывался на льду, останавливая шайбы в шпагате, ловил их в ловушку, отбивал клюшкой. Однажды он даже покинул ворота и успел снять шайбу с клюшки Стаймерса. И Паттерсон выстоял. Второй период закончился без изменений — 3:1.

Невероятно, но, едва держась на ногах от усталости, северозападники преследовали соперников по всему полю, останавливали их силовыми приемами, подстраховывали Мартина всякий раз, когда кельвинцы контратаковали, самоотверженно ложились под броски, принимая на себя шайбу, и продержались и третий период!

Трибуны, захваченные воодушевлением и волей к победе этой усталой, шатающейся от утомления команды, которая, не жалея сил, стремилась исправить свои неудачи на старте, словно обезумели. Особенно в последнюю минуту игры, когда кельвинцы заменили вратаря шестым полевым игроком, пытаясь хотя бы сократить разрыв в счете, а может быть, и добиться ничьей. Терять им было нечего.

Паттерсон всю эту минуту молчал, собранный и злой. Бросок следовал за броском. Де — Гручи отбивался сразу от двух кельвинцев. Пит метался за шайбой от одного противника к другому, мешая им произвести бросок по воротам или отпасовать партнерам, вступал в единоборство с игроками на двадцать фунтов тяжелее его. Последняя минута казалась ему годом.

Ли Винсент в ложе прессы до боли в пальцах сжимал карандаш. Ред вцепился в плечи Мартина и вертел его из стороны в сторону, следя за перемещением шайбы. Толстяк молча глотал слезы. Губы у него дрожали, лицо то багровело, то бледнело. На трибуне Билл Спунский дергал Сару за руку при каждом силовом приеме Де — Гручи, при каждом чуде, совершаемом Паттерсоном, при каждой яростной попытке Пита овладеть шайбой. Мистер Гордон громко кричал, миссис Гордон бил озноб от волнения. Все шесть тысяч зрителей повскакали с мест, наблюдая за ураганом на ледяном поле, где двенадцать подростков, словно одержимые, сражались даже после финальной сирены. Под сводами стадиона стоял такой шум, что никто ее не услышал.

Глава 15

Прошло две недели. Сидя за столом, Пит читал колонку Ли Винсента в газете, которую принесли перед самым обедом.