Мой хитрый Лис

— Мы сначала не могли понять, зачем тебе это, а сегодня Дрейк рассказала о том, что ты потерянная дочь альфы, и все встало на свои места.

— Я бастард, — вскинув голову, встретилась с взглядом Эвана. В нем была капля жалости, но в основном тепло человека, которому не все равно. Стало легче. — Говорите уж прямо.

— Ты бастард, Ди, — вот так, прямо, как я и хотела, произнес он.

Поразительно. Я смотрела то на одного Озаро, то на другого и не могла поверить глазам. За всей этой самоуверенностью, пошлыми шуточками и ворохом сплетен, которые следуют за братьями, они на самом деле тонко чувствующие, сопереживающие и какие-то чуткие, уютные. По крайней мере для меня.

В зрачках Ивара едва заметно сверкнул голубоватый звериный огонек.

— Еще один такой взгляд, волчонок, и я решу, что ты на нас запала.

Тут я не сдержала смешка.

Однако повеселиться мне не дало новое сообщение, которое сопровождалось очередной громкой трелью.

“Я очень недоволен твоим поведением. Похоже, слова о репутации клана для тебя пустой звук, если ты так быстро связалась с какими-то плешивыми котами и теперь порочишь честь фамилии Спелл. Даю тебе сутки чтобы порвать с ними все отношения. Не думай, что я не узнаю, если ты ослушаешься!”

Гадкое и скользкое чувство, будто моей жизнью управляют, снова подняло голову и закрутилось в душе, подобно змее. Ивар прав и Эван тоже. Я в клетке, где отчаянно жду протянутый по доброте душевной кусок мяса, ошибочно принимаемый за заботу и любовь, которой мне так не хватает сейчас и не хватало всегда. Клан — это семья, говорил отец, заманивая меня к себе под крыло. И я поверила. А сейчас это оказались цепи.

— Ты побледнела, — заметил Ивар. — Плохие новости?

— Да так… Эктор Спелл приказывает, чтобы я перестала с вами… заниматься тем, чем мы не занимаемся.

А какого черта?! В безднову пасть его и его приказы!

И я сделала то, чего от себя никак не ожидала.

Книги выпали из ладоней и с приглушенным хлопком упали на пол.

В два быстрых шага подошла к Эвану, закинула руки на шею слегка опешившего парня и впилась в мягкие губы поцелуем. Слегка неумелым, все же нам с Алеком не часто удавалось остаться наедине, но искренним.

Меня и так уже заклеймили за простое общение с этими двумя, так почему бы не взять немного больше?

Ровно секунду оборотень не понимал, что на меня нашло, а потом стал отзываться. Нежно коснулся языком моего языка, умелым движением погладил его и углубил поцелуй. Зажмурившись, я полностью отдалась ощущениям. Приятным, что и говорить, ведь Озаро явно был в этом спецом высочайшего уровня! Из-за немалого роста ему пришлось нагнуться и прядь золотистых волос едва уловимо щекотала мой висок.

Оторвавшись от теплых губ, я быстро обернулась и повторила только что совершенную глупость с Иваром. Этот, кстати, явно понимал, что он без поцелуя не останется, и первым накрыл мои губы, уверенно врываясь сквозь них языком. В самом деле, я так долго отказывала себе в глупых юношеских порывах, что теперь чувствовала себя вырвавшимся из клетки зверьком, взирающим на новый мир широко открытыми глазами.

И этот мир оказался красочным, а не блекло-серым, как мне раньше представлялось.

Вот только, отрываясь от второго брата, я и не думала, что сейчас всё взорвется таким разноцветным фейерверком, от которого сердце на пару минут остановится, чтобы после начать биться с удвоенной силой.

Рывком развернув спиной к себе, Ивар скользнул руками к талии и сжал ее, фиксируя на месте, пока Эван с удвоенной страстью впивался в мой приоткрытый рот. Всё еще нежно, трепетно, но уже намного жарче, чем в первый раз. Настойчивее. В глубине его груди зародилось что-то, смутно напоминающее кошачье мурчание. Раскатистое и бархатистое.

Ладони парня остановились на шее, слегка поглаживали чувствительную кожу подушечками больших пальцев, пока он исследовал меня языком и крепче вжимал в спину брата. Ноги подкашивались, колени дрожали. Вздохнуть я смогла лишь раз, когда мои губы перестали терзать, и на месте руки Эвана появилась другая рука, разворачивая мое лицо за подбородок. Теперь не сдерживался Ивар. Хотя нет, они оба сдерживались. Ведь братья так и не позволили себе ничего, кроме поцелуя и объятий, не теряющих хватки, но и не спускающихся ниже талии.

И целовали по-разному. Первый пылко и страстно, иногда уступая инстинктам, второй — основательно, глубоко, до потери дыхания.

Когда все закончилось и они оба отступили, я едва могла стоять.

— Бунтуем? — усмехнулся Эван в своей мальчишеской манере.

— Ага.

— Полегчало?

— Ага, — как пьяная повторила я, потом прислушалась к себе и удивленно распахнула глаза. — Правда полегчало!

В сознании поселилась приятная легкость, которая вызывала глуповатую улыбку человека, совершившего сумасшествие, но ничуть не раскаявшегося.