Мой испорченный рай

— Пойдем, потусуйся с нами. — Он дергает подбородком в сторону Матео и его небольшого круга семьи.

Я осторожно присоединяюсь к группе и чувствую, как они теснятся вокруг меня. Мой пульс учащается, но я говорю себе, что какими бы неловкими ни были отношения между нами, я не верю, что Матео позволит кому-то причинить мне боль. Несмотря на его непринужденную позу, его мышцы напряжены, а выражение лица настороженное. Он наблюдает за мной, и когда я устанавливаю зрительный контакт, он слегка наклоняет голову, затем опускает подбородок на долю дюйма в знак негласного приказа встать рядом с ним. В полукруге пугающих незнакомцев я с радостью подчиняюсь.

Высокая темноволосая женщина с золотым кольцом в носу открыто изучает мою внешность.

— Так ты — это она, да? Девушка, которая не умеет плавать.

Я прислоняюсь спиной к перилам, переминаюсь с ноги на ногу и думаю, как защититься. Я умею плавать, но если скажу об этом, то только открою себя для новых насмешек. Вместо этого я поднимаю свой напиток.

— Это я. — Я делаю глоток сангрии и молюсь о том, чтобы жидкое мужество поскорее пришло.

— Хорошо, что наш парень был рядом, иначе ты бы стала кормом для рыб, жительница материка. — Этот парень определенно один из родственников Матео. У него такой же устрашающий взгляд, противоречащий его мальчишеской ухмылке.

— Я в этом не сомневаюсь. — Нет смысла не соглашаться. — Я бы полетела домой в гробу.

— Нет. — Еще один парень, этот моложе Матео. Если пытаться угадать, то лет восемнадцать или девятнадцать. У него такая же татуировка возле глаза. — Здесь не находят тел. Ты бы навсегда затерялась в море.

Мысль о том, что мое тело преодолевает сотни миль по темному океану, вызывает у меня дрожь.

Что-то легонько дергает меня сзади за толстовку. Я собираюсь повернуться и убрать то, что зацепило ткань, но тут я чувствую теплое прикосновение ладони. Я втягиваю воздух и задерживаю его. Матео скользит рукой по моей спине под толстовкой.

Я колеблюсь между тем, чтобы отстраниться и прижаться к нему. В итоге остаюсь неподвижной, как статуя, пока он пальцами вычерчивает крошечные узоры на моей коже, как будто пишет секретное послание. Мурашки пробегают по моим ногам. Непрекращающийся гул в моем животе превращается в тупую боль.

— …не так ли, хаоле? — Другая девушка, эта с лохматой стрижкой «пикси» и веснушками, поднимает брови, ожидая моего ответа.

Матео не прекращает пытку своими пальцами, скользя по моей коже.

— Я… что? — Мой голос звучит слишком взволнованно. Слишком хрипло.

Уголком глаза я замечаю, что Матео ухмыляется, глядя на свои ноги.

— Ты пьяна или что? — Глаза женщины сужаются в знакомой манере.

— Вы все родственники? — спрашиваю я.

Девушка с кольцом в носу фыркает.

— Это так очевидно?

— Энцо, Рори, Кило и Рене, — говорит Матео, указывая на каждого парня, прежде чем представить двух девушек. — Шеннон, девушка Рори, а это Алани. Сестра Рене. — Он показывает на девушку с короткой стрижкой.

— Приятно познакомиться с вами, ребята. — Судя по дразнящим прозвищам, я предполагаю, что никто из них не знает моего имени. — Я Элси. Безнадежная хаоле, которая не умеет плавать.

Рука Матео вздрагивает на моей спине за долю секунды до того, как Энцо и Рене смеются. Остальные выглядят впечатленными моим самообладанием.

— Тео сказал, что ты фотограф, — говорит Кило, самый крупный и пугающий из всех. — На кого работаешь? — Он не пытается скрыть свое отвращение.

Рука на моей спине скользит выше, ловкие пальцы ищут бретельку лифчика.

Я судорожно втягиваю воздух.

— Ни на кого, пока. Я не фотожурналист и не папарацци, если ты об этом подумал. — Воспоминание о реакции Матео в тот день, когда он застал меня за фотографированием, заставляет меня думать, что у его семьи не очень хорошие отношения с журналистами.

— Все продается, если цена правильная. Люди готовы платить за то, чтобы получить его снимок. — Кило кивает головой в сторону Матео. Темные глаза Кило холодны и расчетливы. Каждый дюйм видимой кожи покрыт чернилами. Татуировка на его шее исчезает в волосах, и я думаю, не татуирован ли весь его скальп.

Мой позвоночник напрягается. Я хочу спросить, зачем кому-то платить за фотографию Матео, но слишком оскорблена тем, на что он намекает.

— Вообще-то, — говорю я медленно. — Нет. Я не хочу зарабатывать деньги, фотографируя людей. Я художник. Я хочу помочь людям пережить обычные вещи необычным образом. Я хочу, чтобы мои фотографии заставляли людей что-то чувствовать.

Матео скользит рукой по моему бедру и сжимает так, что это похоже на одобрение.

— Продай фотографию Тео, и заставишь многих людей что-то почувствовать, — рычит Кило.

— Полегче, здоровяк. — Энцо хлопает Кило по плечу. — Деньги есть деньги, хаоле, — говорит он, внимательно наблюдая за мной. — Люди каждый день продают за них свои души. Ты не особенная.

— Энцо. — То, как это имя сорвалось с уст Матео, заставляет Энцо вскинуть руки и захихикать.

— Я думаю, это круто, — говорит Шеннон.

Я не удивлена, что поддержка исходит от единственного не родственника из всей группы.

Рене отпивает от своего пива.

— Откуда ты?